Мы зашипели на нее, чтоб не перебивала.
– Ладно, была ты там, как же можно без тебя, – миролюбиво согласился Стас. – Но, собственно, это уже конец. Выйдя из дома, я рассказал вам про того бэтмана, но, зная, что вы мне не поверите, представил все как некую странную галлюцинацию. А вы, в свою очередь, стали гадать, отчего она могла произойти, но так ничего и не придумали…
Стас закончил рассказывать. Никто не решался говорить первым – мы помнили о данном Стасу обещании. Ванда не нашла ничего умнее, как спросить:
– А почему у него было три крыла?
– Не знаю. Может, крыло и с самого начала было шлейфом… Да нет, вроде крылом – теперь уже трудно вспомнить.
– Три крыла – это странно, – задумчиво произнесла Татьяна, как будто что-то вспоминая.
– Вот-вот, – согласился Йохан, – даже три ноги – не совсем удобно, а три крыла – и подавно. Татьяна вспомнила, что хотела:
– Федр, помнишь, ты спрашивал меня про . как его там, бикадал триподу, про трехногого? Три ноги – три крыла – забавно, не находишь?
Я не находил ничего забавного. Ну сколько можно объяснять: на людях спрашивай меня, только если знаешь, что я отвечу. А не знаешь – отведи в сторонку, шепни на ухо, я и скажу, может быть. А еще лучше, дождись, пока все разойдутся. Но не мог же я ответить, что встретил «трехногого» в Институте антропоморфологии перед тем, как поговорить с Перком, которого сразу после нашей с ним беседы убили.
– Трехногий мне приснился, как и Стасу, – ответил я. Естественно, Стас подумал, что я над ним издеваюсь:
– Начинается! Вы же обещали! Йохан решил блеснуть эрудицией:
– Тебе Трискелион приснился, – сказал он мне, – знак такой, три ноги из одного места. У древних греков этот знак означал победу и прогресс.
– А три крыла что-нибудь значат? – спросила его Ванда.
Меня как током ударило. Вот умница, думаю. О знаке на груди Номуры я уже давно подумал, но, даже пользуясь таким случаем, спросить о трех крыльях не рискнул. Ответ Йохана меня разочаровал:
– Ни разу не встречал… Не знаю. Человек – летучая мышь встречается довольно часто. Это мог быть, например, Камазоц, Повелитель Мышей у индейцев Центральной Америки, но у того голова была мышиная, а ты, Стас, говоришь, видел человечью?
Стас обрадовался, что о нем снова вспомнили:
– Да, голова была человечья. Челюсти и зубы – большие, то есть больше, чем у людей, но по форме – все равно человечьи.
– А уши?
– Уши? Обычные уши. Уши как уши. Как у Марго, например.
Марго фыркнула, но смолчала. Йохан шутливо заключил: – Ну если как у Марго, тогда точно не Камазоц. У того уши огромные – больше, чем сама голова. Я почему вспомнил про Америку – твой сон, возможно, запоздалая реакция на ту экспедицию в Перу. Помнишь, мы хотели сравнивать образцы, наиденные на Оркусе, с изображениями на камнях из Ики
– Помню, помню. Я тоже так подумал. Насекомые тогда нас достали – на Фаоне их значительно меньше.
– Вы все неправильно интерпретируете, – возразила вновь осмелевшая Марго, – на самом деле тот мыш – это частица твоего внутреннего "Я" и, удерживая его, ты отстаиваешь целостность своей души… Ну скажи, ведь я права? – обратилась она за поддержкой к Татьяне.
– Не думаю. Почему именно мыш?
– Да это я так, для определенности его мышем назвала… Человечек с крыльями – испокон веку так представляли себе душу.
– Ее как только не представляли! Твою, например, я представляю себе в виде…
– Все, все, молчу. Больше – ни слова. – Марго не захотела, чтобы Стас рассказал всем, как он представляет себе ее душу.
В начале одиннадцатого все наконец решили, что таинственных историй на сегодня уже достаточно – надо что-нибудь оставить и на другой раз. Встав из-за стола, Стас захватил несколько грязных тарелок, чтобы отнести их на кухню (по случаю прихода гостей Татьяна не стала выставлять одноразовые). Все, за исключением Марго, последовали его примеру. Тогда Стас, обращаясь к ней, сказал вполголоса: «Поднявшись с постели, сгладь отпечатки тела». Марго покраснела до корней волос, а Стас как ни в чем не бывало пояснил:
– Это Пифагор сказал – тот, которого ты не любишь.
– Отчего же, люблю, – тихо ответила Марго и взялась за тарелки.
Татьяна со Стасом оседлали нейросимулятор и о чем-то оживленно спорили. Ванда с Марго сплетничали на кухне. Мы с Йоханом остались наедине. Я подумал, что раз Ванда уже спрашивала про три крыла, а я сказал, что мне приснился трехногий, то не будет ничего страшного, если я спрошу его про треугольник. Потом скажу, что треугольник приснился Татьяне.
– Йохан, ты, случайно, не встречал такой знак: треугольник с тремя крыльями и с человеческим глазом посередине? – Про глаз я добавил для конспирации.
– Далась вам эта цифра три… – усмехнулся он. – Треугольник с человеческим глазом – знак достаточно распространенный. Типичная оккультная символика, я бы сказал – «Всевидящее око» или вроде того. Про крылья сказать ничего не могу. А ты уверен, что именно крылья, а не, скажем, листья?
– Точно! – спохватился я. – Там были листья! А они что значат?
– Три листа клевера, вплетенные в треугольник – это раннехристианский символ. По преданию, с помощью трехлистного клевера святой Патрик объяснял язычникам-ирланцам триединство божественных сущностей… Продолжать? – спросил он, видя, что я его не слушаю. Хоть клевер и не растет на Фаоне, но я способен отличить крылья от листьев.
– Спасибо, я все понял, – поблагодарил я его, – теперь я знаю, где про это можно найти в литературе.
– Всегда пожалуйста, – ответил Йохан и пошел на кухню.
Гости разошлись в половине двенадцатого. Стас все норовил остаться «еще на полчасика», но мы его выпроводили вслед за Марго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135