По нашим сведениям, существует некий проект под названием «Гномы». Также есть все основания полагать, что вам этот проект известен. Вот о гномах я и пришел поговорить.
– Вы что-то путаете, – отрезал Перк, – никакими гномами мы не занимаемся. Да и кто вам о них сказал?
– Это не важно, – нарочито грубо ответил я, – но источник надежный. Мне кажется, что вам лучше довериться мне, нежели дожидаться того, кто придет после меня… – сымпровизировал я.
– Как я могу вам доверять, если ничего о вас не знаю, – возразил Перк, но тут же спохватился: – Впрочем, мне и нечего вам доверить, поскольку я даже не понимаю, о чем вообще идет речь.
– Ладно, у вас пока еще есть время подумать, но, – я поднял указательный палец, – поспешите. И еще одно: я скажу вам, как со мной связаться, но убедительная просьба: не звоните ни из института, ни со своего личного комлога. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
По его лицу было ясно, что по крайней мере последнюю мою фразу он понял правильно, Я развернулся к выходу.
– Погодите, объясните же наконец… – бормотал он, провожая меня до дверей.
– Жду вашего звонка, – выдал я напоследок и оставил его одного и в растрепанных чувствах.
В тот момент мне казалось, что предупреждение не пользоваться институтским и личным каналом связи придаст моим словам убедительности. Отдел Информационной Безопасности мог прослушивать и Перка, и всех остальных, но только теоретически, практической надобности я в этом не видел. Если только ОИБ не набрел на гномов, или на кого похуже, самостоятельно.
Для того чтобы попасть из зоны "А" в зону "С", я воспользовался одним из прозрачных переходов, но особого впечатления он на меня не произвел.
Снимок Шлаффера присутствовал в моем досье. В жизни Шлаффер оказался таким же огненно-рыжим и толстощеким, как и на снимке, но ростом он был еще ниже Шефа. Он приветливо пожал мне руку, предложил сесть (Перк этого не сделал).
– Вы долго до меня добирались, – усмехнулся он.
– Извините, заплутал немного, – оправдывался я, – такой огромный этот ваш институт.
– Понимаю, понимаю, – загадочно улыбнулся он, – хотели побродить, посмотреть без помех… Я знаю, что вы мне ответите – мол, такая у вас профессия.
Если б он только знал, насколько он был прав.
– Ну что вы, все совсем не так, как вы думаете, – ответил я не менее загадочно, – но в одном вы правы: моя профессия имеет некоторые особенности, многие из которых людям не нравятся…
– Не стоит оправдываться, – великодушно разрешил Шлаффер, – так что вас ко мне привело? Я наморщил лоб, затем начал издалека:
– Совсем недавно я был в командировке на Земле, и одна вещь меня неприятно поразила. Там, на Земле, люди с большим недоверием относятся к нам, жителям других планет. Я видел публикации, где иногда полунамеками, а иногда и прямо говорится, что, мол, мы, инопланетники, используем запрещенные на Земле технологии. Ну взять хотя бы тот прошлогодний скандал с биороботами… Помните, в чем там было дело?
Шлаффер почесал затылок.
– Кажется, смутно припоминаю. Производители биороботов обвинялись в использовании человеческих тканей.
Далеко забегая вперед, скажу, что прошлогодний скандал с контрабандой запчастей к биороботам не имеет никакого отношения к моему нынешнему расследованию.
– Вот именно! – подтвердил я. – В прессе упоминалось, что при производстве биороботов использовались ткани, взятые у живых людей!
– Если это правда, то это ужасно, – согласился Шлаффер, – но наш институт тут абсолютно ни при чем!
– А я и не говорю, что Институт антропоморфологии замешан в деле с биороботами. Но землян теперь трудно в чем-либо убедить. Они вдолбили себе в голову, что на Фаоне ведется разработка каких-то неведомых никому биологических… – я запнулся, – биологических объектов, скажем так. Каково, а!
Шлаффер погрустнел.
– И вы считаете, что опасения землян имеют под собой почву?
– Прежде всего мне хотелось бы уверить их в обратном, – патриотично заявил я.
Он удивился:
– Почему вы решили, что я могу вам чем-то помочь?
Я подошел к окну и печально посмотрел на небо – туда, где, по моему мнению, могли находиться озабоченные земляне. Затем перевел взгляд вниз. Из соседнего корпуса вышел Альм Перк и быстрым шагом направился в сторону «трубы». Мне это не понравилось. К чему солидному человеку, посреди рабочего дня, сломя голову бросаться неизвестно куда? То есть, разумеется, Перк знал, куда шел, но этого не знал я. И именно это мне и не понравилось. Я прижал пальцем мочку уха – будто бы получил какое-то важное сообщение через микроком, и поспешно сказал:
– Прошу вас, подумайте над моими словами. Сейчас я должен срочно идти, прошу прощения… Увидимся. И лучше – в другом месте: эти стены не вызывают у меня доверия.
Шлаффер проводил меня ошалелым взглядом.
Симоняна и Джонса пришлось оставить на потом – Перк интересовал меня гораздо больше. Мелькнула мысль: Перк спешит на встречу с тем, с кем до свидания со мной он хотел переговорить через один из своих каналов связи.
Интересно, догадывался ли Перк, что я буду за ним следить. Или иначе: догадывался ли он, что за ним КТО-НИБУДЬ будет следить. Вероятно, да. Но он не был похож на человека, который пытается уйти от слежки. Он был похож на человека, который спешит куда-то, НЕСМОТРЯ на возможную слежку. Поэтому следить за ним было нетрудно. Перк лишь однажды оглянулся по сторонам – перед тем как ступить на движущуюся дорожку тротуара. Дорожка довезла его до ближайшей станции «трубы». Я неотступно следовал за ним, всю дорогу думая, не «плюнуть» ли в него следящим «жучком», но подходящий момент я упустил – теперь вокруг были люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135