Интересно, как вы умудрились так быстро меня найти. Не думаю, что он успел вам что-то сказать.
– То, что мне нужно было услышать от него, я услышал. Но, к сожалению, наша беседа прервалась на очень интересном месте, мы беседовали о гномах, такие древние человечки были, вы, вероятно, слыхали?
– Что ж, это достойная тема для беседы… особенно для людей столь равноудаленных от проблем истории, как вы и Перк.
– Вы тоже не историк, насколько я знаю. Но Перка больше нет и поговорить о гномах мне не с кем – только с вами. Перк был убит из-за них?
– Так это убийство… Как странно… Но при чем тут я?
– Лично вы, возможно, и ни при чем, но сами гномы наверняка тут очень даже при чем. И ваше имя упоминается рядом с ними далеко не однажды.
– Хорошо, если вы так настаиваете… Я расскажу, но исключительно из симпатии к вам, поскольку теперь я вижу, что Перк на ваш счет ошибался…
– А что Перк сказал обо мне? – Я попытался поймать его на слове.
– Теперь это уже не важно. – Моя попытка не удалась. – Скажите, как вы думаете, человек по природе своей порочен или нет? – неожиданно спросил Франкенберг. Мне показалось, что он уж слишком издалека начал.
– Непонятно, где начинается человеческая природа, а где заканчивается…
Профессор улыбнулся:
– Ваш ответ вполне в духе человеческой природы. И это несмотря на то, что вы хотели ответить максимально неопределенно. Нет, правильнее сказать так: именно неопределенность и является одной из основных составляющих человеческой природы.
Я возразил:
– Ничего удивительного – ведь нельзя и слова сказать, чтобы потом не посмеяться над тем, что сказано. В конце концов, вся природа состоит из определенности, то есть законов физики, и неопределенности, которая тоже своего рода закон физики.
– Ну да, добавьте сюда свободу воли, и вы получите человека, – согласился Франкенберг и, непонятно чему улыбаясь, уставился в окно.
Мне пришлось напомнить ему о том, с чего он начал:
– Вероятно, вы спросили меня о порочности и непорочности, потому что сами знаете ответ?
– Ответ давно известен. Человек порочен, что бы вы там ни подразумевали под «человеческой природой». Порочен не в бытовом смысле, а, если так можно выразиться, в библейском. То есть несовершенен.
– Это разные вещи, – уточнил я, – порочность и несовершенство. Насчет несовершенства никто не спорит.
– Нет, эти, как вы сказали, веши прочно взаимосвязаны, – возразил он, – порочность – это внешнее проявление несовершенства. А наука имеет дело с внешним, с тем, что на поверхности – с наличием, так сказать. И ищет связи. Но что мы имеем в наличии? Мы имеем простой факт: так называемое «открытое общество», то есть общество, в котором недостатки каждого уравновешиваются недостатками остальных, оказалось наиболее эффективным с исторической точки зрения. Следовательно, речь идет уже не просто о недостатках, а о глубоко укоренившейся порочности всякого человека. Недостатки – это то, что можно подправить, устранить, в конце концов – хотя бы осознать. Порочность можно только уравновесить еще одной – такой же. Открытое общество вынуждено тратить огромные ресурсы на поддержание собственной стабильности, своего существования – точно так, как работающий человек тратит часть заработанных денег на лекарства, чтобы иметь силы ходить на работу, а он должен на нее ходить – иначе не сможет оплатить лекарства. Как общество в целом сжигает свои ресурсы, так и каждая отдельная личность тратит силы на поддержание в равновесии себя, отдельного члена этого общества. Я подхожу к другому примеру распыления ресурсов – сексуальной раздвоенности. Она выжигает человека изнутри, заставляет человеческую душу вечно скитаться в поисках другого, способного дать ей целостность, покой… Поиски бесплодны, ибо самой природой они задуманы быть бесплодными. Природа заставляет нас вести поиски вне себя, в то время как ответ – внутри нас самих… Как проклятие, над нами висит дуализм – дуализм во всем – в обществе, в теле, в душе, наконец. Все это давно известно. Вопрос – есть ли такому положению вещей альтернатива? Ответить на него можно лишь создав альтернативную модель рефлектирующего сознания. Раньше я говорил – альтернатива должна быть – несовершенное не может быть в единственном числе. Несовершенное может быть лишь частью целого. Следовательно, есть и другие части того же целого. И я их нашел. Поэтому теперь я говорю – альтернатива есть. Модель рефлектирующего разума, предложенная давным-давно Лефевром, свою задачу выполнила – надо идти дальше, изменяя сублимационное число. Говоря общими словами, человек находится в тупике, потому что не может как следует взглянуть на себя со стороны, выйти за пределы своего "Я", если угодно. Следовательно, это должен сделать за него кто-то другой…
– И этот другой – это вы, – догадался я, – вы решили заняться улучшением человечества? Профессор досадливо поморщился:
– Ну что вы! Какое там улучшение! Да и к чему? Человечество – оно такое, какое есть, поскольку так задумала природа. А улучшать… Улучшать можно только себя, и не я придумал, что совершенствование – путь сугубо индивидуальный, и реализуется он через творчество. Тот, кто первый изобрел телескоп, усовершенствовал, таким образом, человеческий глаз. Мои гномы – такие же орудия сознания, как телескоп – орудие или, вернее, инструмент для наших глаз. Но в то же время это орудие является мыслящим, сознающим себя и окружающий мир. Вы понимаете, в чем разница между моим открытием и всеми предыдущими человеческими открытиями? Я сотворил разум, способный посмотреть на мир другими глазами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135