Следовательно, она – не гомоид, те свои геномы кому попало не раздают. Такой вывод меня не обескуражил, поскольку с самого начала я был уверен, что она – обычный человек. То есть не обычный, а довольно-таки симпатичный человек. И поговорить с ней мне нужно было обязательно. Потребовалось полчаса, чтобы уговорить ее принять меня хотя бы минут на десять. В конце концов она согласилась, я ввел координаты поселка в автопилот флаера, и тот понес меня на восток.
В пятистах километрах к востоку от Фаон-Полиса начинается плоскогорье, предваряющее Горный Фаон – страну ледяных пятнадцатикилометровых пиков, действующих вулканов и гейзеров. Из-за доносимого ветром вулканического пепла снег на плоскогорье имеет сероватый оттенок, и однообразные, в цвет снегу, купола домиков переселенцев с высоты кажутся мыльными пузырями, вздувшимися на мутной белесой воде. Флаер сам нашел, где приземлиться. Два абсолютно одинаковых купола стояли поодаль, и если бы Лора не вышла на порог, я бы не знал, к которому из куполов идти. Не считая нас, на улице не было ни души и ни единого звука, кроме шелеста поземки. После коротких взаимных приветствий мы прошли в дом.
Когда я снимал куртку в прихожей, я обратил внимание, как Лора несколько раз тревожно взглянула на дверь, ведущую из гостиной в соседнюю комнату. Проходя мимо этой двери, я нарочно остановился, как бы в раздумье; Лора сразу же указала мне на диван у окна – подальше от двери. Предложила чаю. Я, естественно, не отказался.
– Чем вы теперь занимаетесь? – спросил я.
– Пока ничем. Наверное, совсем уеду с Фаона.
– Даже так… А из-за чего вы ушли из института?
Она молчала. Я зажал чашку с горячим чаем между ладонями, ощутил ее тепло, и уют одинокого жилища стал проникать в меня через кончики пальцев.
– Замерзли?
Она прекрасно знала, что я не замерз – от флаера до дома не больше пятидесяти шагов. Но мне было приятно, что она так спросила.
– Нет, – ответил я, но сразу же поправился, – только ладони – чуть-чуть… Я спросил вас про институт, – добавил я.
– Мне тяжело об этом говорить. После смерти Альма я не могла там больше оставаться.
– Но как же лаборатория, исследования? Не жалко бросать?
– Не все от нас зависит… – сказала она одними губами.
Я понимал, что чем дольше я буду находиться в этом доме, тем меньше у меня будет желания задавать бестактные вопросы.
– Простите, но мне нужно знать… – мямлил я, – я прошу вас ненадолго вернуться к событиям двухмесячной давности, я имею в виду убийство Альма Перка.
– Разве дело не закрыто?
– Закрыто, безусловно закрыто. Теперь уже точно известно, что Перка убила его жена, но мне по-прежнему непонятен мотив.
– Вы вновь собираетесь говорить о моих взаимоотношениях с Альмом.
– Насколько я понял, ревность не могла быть мотивом…
– Конечно, не могла, ведь я не давала никакого повода.
– Я вам верю. То есть я вам верю, когда вы говорите, что не давали жене Перка повода для ревности. Но есть еще одна вещь… Проект «Гномы», что вы знаете о нем?
– Впервые слышу, – сказала она так, как обычно говорят те, кому все равно, верят им или нет.
– И вы никогда не пытались узнать, из-за чего погибли супруги Перк, Лесли Джонс и еще – некий профессор Франкенберг, который сотрудничал с Альмом Перком? Столько смертей – и вам нет до них никакого дела? Ваше «впервые слышу» можно понимать двояко: либо вас и вправду не волнует, что стало с близкими вам людьми, либо… либо вы на чужой стороне! – выпалил я.
– … на чужой стороне, – пробормотала она, глядя куда-то мимо меня. – Как, как вы сказали, и Лесли тоже? – спохватилась Лора.
– Простите, я забыл, что вы больше не связаны с Институтом и, следовательно, не обязаны знать, что Лесли Джонс убит. А почему имя Франкенберга вас нисколько не удивило?
– Не важно… Кто убил Лесли? – жестко спросила она.
– Вы не хотите говорить мне о «Гномах», так какой резон мне с вами откровенничать? Один за одним погибают сотрудники Института, знавшие о проекте «Гномы». Если вы о проекте ничего не знаете, то вам ничего и не угрожает. В противном случае вам требуется защита.
– От кого? – спросила Лора с любопытством, но не со страхом.
Глупейшее положение. Пока оставался хоть один шанс из ста, что она и ведать не ведает ни про каких гномов-гомоидов, то говорить ей о четвертом, последнем, гомоиде было бы неосторожно.
– Я отвечу вам, но не раньше, чем вы расскажете мне о проекте «Гномы».
– Поверьте, мне нечего рассказывать… Вот если бы я и вправду, как все считают, была любовницей Перка, то тогда бы наверняка знала, а так… – сказала она с усмешкой, – еще чаю хотите?
Это было уже слишком. Я понял, что первый раунд проигран мною вчистую. Из соседней комнаты донесся приглушенный звук. Лора нарочито громко звякнула чашками.
– Так вам налить?
– Пожалуй… Кроме нас в доме есть еще кто-нибудь?
– Вас это не касается! – отрезала она. Впервые она позволила себе резкость. Я сделал движение в сторону двери. Лора встала, преградив мне дорогу.
– Не надо – разбудите ребенка.
– Ребенка? Какого ребенка? – изумился я.
– Альма, сына Перка… И не надо на меня так смотреть, все абсолютно законно. Со дня на день я ожидаю официального разрешения оставить Альма у себя. – Ответ более чем исчерпывающий. Бормоча извинения, я опустился на диван. Неловко переменил тему:
– Откуда у вас этот дом?
– Когда-то давно он принадлежал моей семье. Потом родители умерли, к тому времени я уже обзавелась своим жильем, и дом много лет пустовал. Пока не понастроили термитников, здесь было людно – целый поселок переселенцев – ведь мои родители родились и выросли на Земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135