Но, формально говоря, Берх проснулся с рассветом, то есть в половине восьмого. До завтрака оставалось еще полчаса, и он потратил их на душ, бритье и прочие подобные тому утренние хлопоты. Свои вещи он растолкал таким образом, чтобы не перепутать их с вещами Сторма
Когда он открыл дверь в коридор и уже собрался сделать шаг, с ним произошло два небольших казуса. Во-первых, он чуть не наступил на хвост непонятно откуда взявшейся кошке Она будто бы караулила Верха с той стороны двери и с возмущенным «мяу» рванула прочь, едва тот высунулся из каюты. Берх немного удивился – про кошку его никто не предупредил, а он их терпеть не может. С этого момента он решил впредь, перед тем как сделать какой-нибудь необдуманный шаг, смотреть себе под ноги.
Во-вторых, Берх обнаружил, что надел не те ботинки. Я подозреваю, что он заметил ошибку именно тогда, когда решил смотреть себе под ноги. И посмотрел. По станции полагалось ходить в специальной обуви, напоминавшей легкие спортивные ботинки. Были такие и у Верха – накануне Вэндж выдал их ему вместе с комплектом местной «станционной» одежды. Но те, что надел Берх, были несколько поношенными и к тому же не его размера. Пока Берх переобувался, он размышлял над тем, не является ли его ошибка дурным предзнаменованием – ведь он надел обувь человека, которого все считают покойником. Когда он закончил с переобуванием, подобные мысли сами собой улетучились.
Кухня, она же столовая, расположена в самом конце коридора, если его началом считать то место, где они с Вэнджем очутились, когда спустились с первого уровня. Оба астронавта были уже там. Верха мучило предчувствие, что напряжение, возникшее между ними вчера, должно каким-то образом проявить себя и сегодня. Не в том смысле, что его могут лишить завтрака или, хуже того, подсунуть что-нибудь несъедобное, – нет, такого Берх не боялся. Он, как и многие на его месте, предпочел бы открытую враждебность притворной вежливости. Последнюю Берх на дух не переносил, и именно с нею он меньше всего хотел столкнуться Но все обошлось. Вэндж как ни в чем не бывало пожелал ему доброго утра и спросил, что Берх будет на завтрак. В ответ Берх напомнил, что кроме всего прочего, он привез с собой целый контейнер свежих продуктов.
– Так мы их уже того, распаковали, – весело сказал Зимин.
Враги, ни тайные, ни явные, так не отвечают, и у Верха отлегло. Для себя он выбрал сандвичи с сыром и зеленью.
– Чай, кофе, – предложил Вэндж.
– Кофе с какао и молоком, – ответил Берх.
– Достойная смесь, – оценил Зимин. Они сидели за длинным узким столом, рассчитанным, по меньшей мере, человек на десять.
– Какие на сегодня планы? – как бы между делом (или между едой) спросил Вэндж.
– Съезжу к разлому – туда, где Сторма видели в последний раз, – коротко ответил Берх.
Он умышленно сделал эту оговорку – сказал «видели», хотя система контроля не умела «видеть» в полном смысле этого слова. Но астронавты не обратили на его оговорку никакого внимания, поскольку на космическом жаргоне слово «видеть» может означать все, что угодно. Чего стоит такое выражение, как, например: «да я эту черную дыру видел как вот сейчас – тебя».
– Вы имеете в виду Ухмылку Явао? – уточнил Зимин.
– Чью, простите, ухмылку? – Берх не понял.
– Тектонический разлом назвали «Улыбка Явао», – пояснил Вэндж, – но Зимин настойчиво называет его «Ухмылкой».
– А ты когда-нибудь видел, чтобы так улыбались? – возразил ему Зимин.
– Никто никогда не видел, как улыбается Явао, – ответил ему Вэндж, но заметив, что Берх их по-прежнему не понимает, объяснил:
– С высоты та низменность, на которой расположен
Плером-11, напоминает голову дракона или змея, поэтому ее назвали Морем Явао. Правильнее, конечно, называть ее Морем Ялдаваофа – дракон был такой когда-то, но, согласитесь, «Явао» гораздо благозвучнее, да и короче… Ну а каньон, или, как вы говорите, разлом, назвали соответственно «Улыбкой Явао».
– Я хотел переименовать станцию в «Ухо Явао», но меня никто не поддержал, – вставил Зимин.
– А чем знаменит этот ваш Явао? – спросил Берх.
– Жил он давно, еще до рождения человека, и поэтому сведения о нем крайне противоречивы, – серьезным голосом ответил Зимин. – Одни считают, что именно он вылепил первого человека, другие – что он охраняет вход в Устье Канала. А сыночек у Явао – тот еще змей!
– Змей? – переспросил Берх. – Какой змей?
– Я же сказал – тот самый. Змей-искуситель, что искушал Еву в райском саду. Историю с яблоком помните? – Берх помнил. – Сам Явао любил говорить о себе с чужих слов. Однажды он сказал: "Среди рожденных после меня найдутся люди, которые подумают, будто я умел предвидеть будущее… "
– Странно, раз он так сказал, то значит, и вправду предвидел будущее, тогда почему «будто», а если на самом деле он не умел предвидеть будущее, то почему сказал так, будто умел?.. – Берх немного запутался в формулировке.
Но Зимин его прекрасно понял:
– Вы лучше спросите у самого Явао.
– А я и спрашиваю, – не растерялся Берх, – вы ведь называете станцию «Ухо Явао», следовательно, он должен меня слышать.
– В таком случае за ответом вам следует сходить к его «Улыбке».
Собственно, это Берх и собирался сделать.
– И как туда лучше добраться? – спросил он.
– Возьмите транспортер, за полчаса доставит, – предложил Вэндж.
– Нет, зачем транспортер? Малый планетолет намного удобнее, – посоветовал Зимин.
– Это тот, на котором мы вчера прилетели на станцию?
– Нет, другой Он немного меньше, но поисковое оборудование дотащить сможет, – разъяснил Зимин.
– В самом деле, – поддержал его Вэндж, – берите планетолет, три километра по Плерому это не то же самое, что три километра по Фаону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135