Напялив тяжелый скафандр, Берх миновал шлюзовую камеру, вышел на поверхность и побрел к ангару, где стоял шагающий транспортер. Ангар находился в ста метрах от шестого модуля, к нему вела ровная, хорошо освещенная дорожка. Примерно на полпути к ангару Берху вдруг пришло в голову, что хорошо бы влезть на самый берх искусственной насыпи, той, что защищала станцию от метеоритов, и оттуда осмотреть окрестности станции. Если бы он не согласился взять транспортер, то вряд ли бы стал так попусту расходовать и силы, и кислород. Берх упорно карабкался вверх, держа направление на осветительную вышку – она стояла на вершине насыпи, непосредственно возле скалистой гряды, защищавшей станцию с тыла. Когда он миновал границу света и тени, Берху показалось, что на голову ему надели непроницаемый мешок. Берх щелкнул выключателем фонаря, но тот уже давно включился автоматически. Он подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
«Если дорога к разлому такая же, как эта насыпь, то мне до него никогда не добраться», – с тоскою подумал Берх. И решил, что дальше вверх он не пойдет. Он повернулся спиной к осветительной вышке и стал осматривать окрестности станции. К его великому разочарованию, с насыпи отчетливо просматривался только небольшой, освещенный участок перед входом в шестой модуль и еще – дорога к стартовой площадке, которая тоже подсвечивалась прожекторами. Слева был виден ангар, куда поначалу направлялся Берх. Прямо перед Берхом, сразу за освещенным участком, зияла черная пустота – там начиналась бескрайняя каменистая равнина – Море Явао. Оно тянулось вплоть до горизонта, который угадывался лишь как граница между звездной и беззвездной чернотою. Глядя с высоты, Берх подумал, что если отсюда как следует разбежаться, то можно ускакать вплоть до того места, куда уже ни один прожектор не добивает, и даже дальше – если он устоит на ногах, конечно. Дабы не вводить себя во искушение, Берх отступил еще глубже в тень.
Из шестого модуля вышел белый скафандр. Берх поднял камешек, чтобы швырнуть им в астронавта (как потом оказалось, это был Зимин). «Зачем я это делаю, придумаю, если попаду», – подумал Берх.
– Что за чертовщина! – выругался он вслух. – Откуда, черт побери, он взялся…
Испугавшись, что через систему контроля его услышат на станции, он машинально попытался прикрыть себе рот ладонью, но помешал шлем скафандра. Удивление Верха было вызвано не появлением на поверхности Плерома неизвестного астронавта, а тем самым камешком, который Берх собирался бросить. Камешек был оплавлен точно так же, как образцы, найденные у разлома. Резкая, внезапная боль между средним и указательным пальцами руки, сжимавшей камешек, заставила его выронить находку. На мгновение ему показалось, что камень обжег его сквозь скафандр. «Ну и нервы стали», – подумал Берх и, как мог, почесал ладонь. То, что он принял за ожог, было всего лишь уколом упругой синтетической ворсинки, случайно попавшей под тонкую нижнюю перчатку.
Берх поднял камень (тот же или очень похожий), присел на ближайший валун и постарался сосредоточиться. Происхождение только что найденного камня не вызывало никаких сомнений – он был осколком раздробленной взрывом скалы. А скалу взрывали, когда строили шестой модуль, поскольку Берх находился прямо над ним. "Если примеси окажутся точно такими же, а они обязаны оказаться такими же, простого совпадения тут быть не может, то получается, что Сторм взорвался или… или его взорвали… " – вихрем проносилось в его голове. Ему захотелось немедленно вернуться на станцию и все проверить. Но как объяснить астронавтам столь скорое возвращение? Они могут подумать, что он струсил, а могут и заподозрить чего… На ватных ногах Берх спустился вниз и повернул к ангару. В ангаре его встретил Зимин.
– А я уж думал, что вы заблудились, – сказал он, – смотрю, транспортер здесь, а вас нет…
– Немного побродил по округе, – объяснил Берх.
– Следовало бы экономить силы – дорога к разлому не из легких, – предостерег его Зимин.
– Да я уже понял, – буркнул Берх.
Зимин еще раз рассказал Берху, как управлять транспортером. Берх поблагодарил его за такое участие, но зачем Зимин явился в ангар, спрашивать не стал. Ему хотелось как можно быстрее остаться наедине со своими мыслями.
В те инструкции, что давал ему Зимин, Берх особенно не вникал, поэтому, лишь выйдя из освещенной зоны, он понял, что транспортер не умеет ходить впереди хозяина, а только следом – как лошадь. Я допускаю, что Берх в тот момент подумал не про лошадь, а про кого-нибудь другого, поскольку, почти уверен, лошадей он никогда не видел. Прожектор транспортера светил в спину, и Берх отбрасывал тень прямо себе под ноги – было еще хуже, чем если бы прожектор не светил совсем. Дорога была ужасной: приходилось искать опору не только ногам, но порою и рукам.
Первый километр Берх преодолел за тридцать пять минут. Затем дело пошло быстрее: отметка два с половиной километра была пройдена через час пятнадцать после выхода из ангара. На отметке два с половиной километра Берх решил, что свою задачу он выполнил, и залез в транспортер. Но и там ему не удалось поразмышлять о неожиданной перемене, произошедшей в ходе расследования, – транспортер болтало и раскачивало так, что даже выбравшись из него у края разлома, Берх продолжал еще какое-то время трястись. С неимоверным трудом он спустился на пологий скат и собрал несколько оплавленных кусочков породы.
Обратный путь занял у него не более получаса.
Берх зашел к себе в каюту, чтобы передохнуть и собраться с мыслями. А от них у него уже начинала пухнуть голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135