сначала равнина или плоскогорье, а уж затем горы, горные массивы, хребты и тому подобное. – После слов «и тому подобное» пожилой пассажирке пришлось пригнуть голову, чтобы дать ему изобразить руками то, на что слов у него не хватило – Также можно сказать, что виновато наше мировосприятие: воображая себе какой-нибудь пейзаж, мы скорее представим себе равнину с возвышенностями, чем равнину с ямами и канавами. Так вот, в двух словах, поверхность Оркуса – это именно равнина с ямами и канавами, а также с каньонами, провалами, расщелинами, но не с горами. Причудливая игра света и тени заставляет нас думать, что провалы совсем не глубоки или что они – всего лишь заболоченные впадины или озера. Но на самом деле глубина многих впадин превышает десяток километров. Самое загадочное явление на Оркусе – это «воронки» – впадины, края которых образуют правильную окружность диаметром до десяти километров. Воронки, постепенно сужаясь, уходят в глубь планеты на пятнадцать – двадцать километров. Чем уже горловина, тем глубже воронка. Один исследователь как-то раз заметил, что если бы на Оркусе жили человекоподобные племена, то они бы поклонялись не солнцу и звездам, а воронкам. И весь технический прогресс у оркусовских племен был бы направлен на освоение движения вниз, а не вдаль или вверх. Сканирование показывает, что многие воронки между собою соединены, но убедиться в этом воочию пока никто не решился.
К радости всех пассажиров словоохотливый господин замолчал.
– Вы забыли про поле Оркуса, – ни с того ни сего напомнила ему Татьяна. Пожилая пассажирка злобно посмотрела на нее и что-то пробурчала. Экскурсовод-любитель деловито сообщил:
– Ну про то, как странно действует на наш разум поле Оркуса, всем уже давно известно. И все слышали, будто бы ложные воспоминания побеждены с помощью пилюль. Однако жители по-прежнему покидают планету. В тех местах, где плотность населения достаточно высока, многие научились обходиться без пилюль – и впрямь, какая разница, помнишь ли ты соседа, которого вообще никогда не было, или, наоборот, забыл того, кто только что жил с тобою рядом. Когда людей вокруг много, за всеми все равно не уследишь Главное, чтобы вещи не пропадали, не правда ли?
Чрезвычайно довольный своей шуткой, он расхохотался. Татьяна улыбнулась. Корабль несся по низкой около-оркусовской орбите, ожидая разрешения на посадку Моя спутница прильнула к иллюминатору.
– Смотри, – сказала Татьяна, показывая вниз, – видишь, те четыре воронки – они друг рядом с другом, а там, дальше – еще четыре. Знаешь… они похожи на следы когтей огромного космического дракона, который хотел стащить планету с ее орбиты.
– Я думаю, у него ничего не вышло, – авторитетно заявил я.
– С чего ты взял, что не вышло?
– Обрати внимание на вон то море – прямо между двумя четверками воронок. Как ты полагаешь, откуда оно взялось?
– Вечно ты все опошлишь! – возмутилась Татьяна. По кораблю объявили, что разрешение на посадку получено.
Пока я узнавал, где можно арендовать флаер, Татьяна ходила выяснять отношения с транспортной компанией – при выдаче багажа ей подсунули чужой рюкзак. Я предлагал сначала проверить, что в нем лежит, а то, может, стоит оставить его себе. По крайней мере внешний вид у чужого рюкзака был подороже, чем у Татьяниного. Татьяна велела перестать молоть чепуху и заняться делом. Я узнал про аренду и возвращался к багажному блоку (там меня должна была ждать Татьяна со своим рюкзаком), когда выросший словно из-под земли мужчина вежливо поинтересовался:
– Господин Ильинский, если не ошибаюсь?
– Да, а в чем дело?
– Замечательно, я так вас себе и представлял! – обрадовался незнакомец, ни чуть не смущаясь такой явной непоследовательности. Я высказался вполне в духе Верха:
– Если вы меня себе только ПРЕДСТАВЛЯЛИ, то как в таком случае вы меня узнали?
– Исключительно исходя из того, что мое ПРЕДСТАВЛЕНИЕ о чем или о ком-либо всегда оказывается верным, – вывернулся незнакомец.
Его ответ меня позабавил, и я уточнил:
– Прямо так и всегда?
– Сдаюсь-сдаюсь, – замахал он руками и наконец назвал себя:
– Доктор Абметов, Симеон Абметов, если угодно…
Из дверей грузового терминала вышла недовольная Татьяна. Рюкзак, на этот раз свой собственный, она волочила за собой по полу. Не думаю, что он был слишком тяжелым, но нужно же ей как-то меня устыдить! Я извинился перед Абметовым и поспешил ей навстречу. Стоило мне к ней подойти, как она буквально одним пальцем подхватила рюкзак и водрузила мне плечо. Я шлепнул ее легонечко по заду, но так, чтобы никто не заметил.
Подошел Абметов.
– Вы нас не представите? – попросил он меня. Что за манеры, подумал я, однако выполнил его просьбу незамедлительно:
– Татьяна, это доктор Абметов, доктор, это – Татьяна.
Кажется, я все правильно сделал – сначала представляют мужчину даме, потом даму – мужчине. Не помню, как правильно. Татьяна изобразила книксен и сказала, что ей очень приятно.
– Можно просто Семен, – фамильярно предложил Абметов и поцеловал Татьяне руку.
– Хорошо, только не называйте меня Таней или Танюсей. – Татьяну веселили его старомодные манеры. Но, надо признать, в его исполнении они выглядели очень натурально. И наряд его был вполне подобающим – из-за полурасстегнутого ворота куртки выбивался белый воротничок рубашки и черный галстук-бабочка. Вообще-то Татьяна всегда питала слабость к элегантным ученым мужам возрастом за сорок. А Абметов, без сомнения, был лучшим образцом этой породы мужчин – сухой, подтянутый, ростом слегка выше меня. Подозрительно черные волосы он, вероятно, подкрашивал под цвет глаз;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135