Он набрал в грудь воздуха,
чтобы разразиться возмущенной речью, но Касами предостерегающе
поднял руку и сказал ему на королевском наречии:
- Если ты, обращаясь ко мне, произнесешь хоть одно резкое
слово, любой из находящихся поблизости воинов снесет твою
голову с плеч.
Паг закусил губу и поклонился.
- Как прикажете, господин.
Видя, что на глаза раба-мидкемянина навернулись слезы,
Касами мягко повторил:
- Поверь, у нас с отцом есть причины отказать тебе в этой
просьбе.
В словах его звучали сочувствие и дружеская теплота. Паг
вскинул голову. Касами смотрел на него с участием и мягкой
укоризной, как старший товарищ. Но это длилось лишь мгновение.
Внезапно выражение узких глаз Касами снова сделалось властным и
надменным. Он опять был господином, повелевавшим своими
невольниками.
- Позаботься о лошадях, - бросил он, направляясь к дому.
Паг остался один.
Любовь Пага к Кейтале росла день ото дня. Они по-прежнему
часто оставались вдвоем. Паг с удивлением обнаружил, что
рабыня-прачка не только красива, но и умна и чрезвычайно
наблюдательна. Слушая его рассказы о Крайди, о приключениях,
выпавших на долю отряда, отправившегося в Рилланон, она
задавала вопросы, обнаруживавшие редкую для женщины сметливость
и понятливость. Ей без труда удавалось постичь смысл
сказанного, разобраться в сложных деталях отношений, с какими
прежде она никогда не сталкивалась, и удержать все услышанное в
памяти. Паг стал понемногу учить ее языку Королевства. Кейтала
усваивала чужое наречие с удивительной легкостью и быстротой.
Он никогда не заговаривал с ней о своей попытке устроить их
брак, но девушка догадывалась, что на душе у него лежит
какая-то тяжесть.
Со дня Кровавого Набега тюнов на поместье Шиндзаваи минуло
два месяца. Никто больше не вспоминал о сражении с чудовищами
из тундры, и жизнь господ и их невольников давно вошла в свою
обычную колею. Но однажды вечером Пага и Лори внезапно вызвали
к господину Камацу. Лютня Лори, хотя он и сетовал на множество
мелких огрехов в ее изготовлении, оказалась вполне пригодной
для игры, и нынче старый Шиндзаваи желал насладиться искусством
чужеземного менестреля.
Войдя в обеденный зал, друзья обнаружили, что к старику
прибыл гость - тот самый Всемогущий, облаченный в черный
балахон, которого им уже доводилось мельком видеть в поместье.
Паг остановился в дверях. Лори прошел к низкому столику и
уселся возле него на большую подушку. Тронув тонкие струны и
откашлявшись, он стал играть.
Закончив вступление. Лори запел старинную песнь о празднике
сбора урожая, о щедрой земле, питающей своими плодами усердных
тружеников. Песню эту знали и любили все жители Королевства. Из
присутствовавших слова ее были понятны, кроме Пага, лишь одному
Касами. Он с улыбкой кивал головой в такт пению Лори.
У трубадура оказался звучный, нежный и чистый голос. Паг,
никогда прежде не слыхавший его пения, вынужден был признать,
что насмешник и балагур Лори и впрямь знает толк в своем
ремесле. Но вот певец смолк. Обедавшие застучали по столу
костяными рукоятками своих ножей. По-видимому, это должно было
выражать высшую степень одобрения.
Лори затянул веселую и разудалую балладу, обычно
исполнявшуюся на городских и деревенских площадях во время
народных празднеств. Под звуки этого безыскусного напева Паг
невольно обратился мыслями к прошлому. Картины жизни в Крайди
одна за другой вставали перед его мысленным взором. Тоска по
родным краям внезапно наполнила его душу смятением, какого он
не испытывал с самого дня своего пленения. Ему стало трудно
дышать. Он почувствовал, что еще немного, и у него не хватит
сил бороться со слезами.
Паг проглотил комок в горле и заставил себя, как учил его
Кулган, быстро обратить мысли на другие, нейтральные предметы.
Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Через несколько мгновений
дыхание его сделалось ровным, сердце стало биться тише, и
вскоре всем его существом овладело чувство покоя и
умиротворения.
Открыв глаза, он обнаружил, что гость старого Шиндзаваи
смотрит на него в упор тяжелым, немигающим взглядом. Паг слабо
улыбнулся и слегка наклонил голову. Когда Лори допел балладу,
черноризец, рассеянно постукивая черенком вилки по столу, о
чем-то горячо говорил с хозяином. В конце концов тот нехотя
кивнул и подозвал Пага к столу.
Когда Паг несмело приблизился к господам и, поклонившись,
уселся на подушки у стола. Всемогущий произнес глубоким,
звучным голосом, очень походившим на голос Кулгана, когда тот
давал Пагу задания на день:
- Я хочу спросить тебя кое о чем. - Паг всем своим видом
выразил внимание и покорность. - Кто ты?
Сидевшие за столом опешили от такого неожиданного и в
высшей степени странного вопроса. Хозяин дома наклонился к
важному гостю и с некоторым недоумением пробормотал:
- Это один из моих невольников-варваров.
Но черноризец досадливо махнул на него рукой, не отводя
глаз от юноши.
- Меня зовут Паг, господин.
Немного сощурившись. Всемогущий с некоторым нажимом
повторил:
- Кто ты?!
Паг растерянно заморгал и заерзал на своей подушке. Ему и
прежде бывало не по себе, если случалось оказаться в центре
внимания, теперь же, когда взоры всех присутствующих обратились
к нему, он вконец смешался и опустил голову. Только бы этот
докучный господин оставил его в покое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110