Пожалуй, его можно
сравнить по знатности с одним из предводителей цуранийских
кланов. Но он был третьим по значению лицом в нашем Королевстве
и доводился кузеном самому монарху.
Кейтала обняла его и теснее прижалась к его обнаженному
телу.
- Ты, наверное, тоже занимал высокий пост в своей стране,
раз тебя приблизили ко двору такого знатного господина.
- Да нет, я был всего лишь ничтожным мальчишкой. Просто мне
посчастливилось оказать герцогу большую услугу. - Паг
почувствовал, что ему не следовало упоминать здесь имя
Каролины. Теперь, познав любовь женщины, он еще яснее осознал,
какими наивно-детскими были все его мечты и фантазии о
принцессе. Но они стали неотъемлемой принадлежностью его
существа, его тревожной, полной лишений юности, и он не хотел
делить их ни с кем, даже с Кейталой.
Она перевернулась на живот и приподняла голову, опираясь
подбородком на согнутую руку.
- Как мне хотелось бы, чтобы все у нас сложилось
по-другому.
- Что ты имеешь в виду, дорогая?
- У моего отца ферма в Туриле. Мы - одни из немногих, кто
оставался свободным на Келеване. Если бы нам с тобой удалось
добраться до тех мест, ты смог бы стать членом Коалдры - Совета
Воинов. Им всегда были нужны смелые и умные мужчины. И тогда
никто не смог бы нас разлучить.
- Но разве теперь мы не вместе?
Кейтала нежно поцеловала его в щеку.
- Конечно, вместе, дорогой Паг. И самое лучшее, что мы
можем сделать - это прогнать от себя мысли о будущем, о том,
что нас могут разлучить. Но мы ведь все равно никогда не
забудем, что значит быть свободными!
- Я стараюсь об этом не думать.
Она обняла его за плечи и заглянула в глаза.
- На твою долю выпало так много страданий! Мы здесь слыхали
жуткие истории о том, что происходит на болотах. Не знаю, можно
ли им верить...
- Лучше не надо, - с горькой усмешкой сказал Паг.
Они снова заключили друг друга в объятия. Весь мир перестал
существовать для них обоих. До самого рассвета Паг наслаждался
страстными, нежными ласками Кейталы. Ее близость рождала в его
душе новые, дотоле неведомые ему чувства. Он не знал, делила ли
она когда-нибудь ложе с другими мужчинами, и не стал спрашивать
об этом. Ему не было никакого дела до того, принадлежала ли она
прежде кому-либо другому. Ведь сейчас она находилась здесь,
рядом, она разделяла его страсть, и он всем своим существом
чувствовал, что не только тела, но и души их в эти мгновения
стали едины.
Образ Каролины, который Паг все эти годы лелеял в своей
душе, потускнел, окутанный призрачной дымкой, а затем и вовсе
померк. Время мечтаний миновало. Паг оказался всецело во власти
волшебной, упоительно неправдоподобной реальности.
Прошло несколько недель. Жизнь в поместье текла ровно и
неторопливо. Паг находил ее почти сносной, то и дело с
содроганием вспоминая ужасы невольничьего лагеря, которые ему
довелось повидать и пережить.
Иногда по вечерам старый Камацу вызывал его к себе для игры
в шахматы. Порой он удостаивал невольника беседы. Во время этих
разговоров Паг постигал все новые и новые стороны жизни империи
Цурануани, обычаи и традиции ее народа. Цурани больше не
казались ему дикарями, странными и враждебными чужаками,
которых отделяла от жителей Королевства пропасть вражды и
непонимания. В их правилах, понятиях, законах и образе жизни
обнаружилось много общего с тем, к чему он привык у себя в
Королевстве. Различия между ними и мидкемянами оказались не
такими уж разительными, как представлялось ему на первых порах.
Его привязанность к Кейтале росла день ото дня. Они
старались оставаться вдвоем где и когда это бывало возможно - в
поварне, во дворе, у стойл и псарни. Пагу доставляло огромное
удовольствие видеть ее, говорить с ней, украдкой дотрагиваясь
до ее нежной кожи. Всякий раз, как ему удавалось под покровом
тьмы улизнуть из своей комнаты, Паг шел к Кейтале. Их тайные
встречи не могли остаться незамеченными для других невольников,
и сперва Паг не на шутку опасался, что тайна их будет раскрыта
и они подвергнутся наказанию. Но дни шли за днями, а хозяевам
поместья, судя по всему, не донесли о связи одного из рабов с
невольницей-прачкой. Страхи Пага мало-помалу рассеялись,
уступив место безмятежной радости.
Через несколько недель после той памятной ночи, когда Паг
впервые остался в комнате Кейталы, Касами вызвал его в конюшню.
Лори по-прежнему пропадал в мастерской резчика по дереву, до
хрипоты споря со стариком о том, как следовало отделывать
лютню. Инструмент был почти готов. Столяр предложил выкрасить
его в красно-желтые тона, чем привел Лори в бешенство.
Менестрель пытался втолковать несговорчивому мастеру, что слой
краски исказит звучание инструмента, и убеждал его, что дерево,
тщательно отшлифованное и покрытое прозрачным лаком, выглядит
намного благороднее, чем самый пестрый и прихотливый из узоров.
Каждый стоял на своем, и отголоски их яростного спора долетали
сквозь открытое окно столярной мастерской до самой конюшни, у
которой остановились Касами с Пагом.
Недавно властитель Шиндзаваи с помощью посредников приобрел
еще несколько лошадей, которые были доставлены в его имение.
Паг предполагал, что эта покупка обошлась старому Камацу
недешево и потребовала, кроме изрядной суммы денег, еще и
значительных дипломатических уловок. Касами не терпелось
продемонстрировать Пагу пополнение своей конюшни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110