Пришедший
остановился в ногах его постели. Паг слышал, как Лори, лежавший
чуть поодаль, вздохнул и сел на своем тюфяке. Паг был уверен,
что почти все рабы, ночевавшие в бараке, проснулись и
приготовились дать отпор ночному посетителю, явно замышлявшему
недоброе. На несколько мгновений в бараке воцарилась зловещая
тишина. Но вот над головой Пага раздалось сдавленное рычание, и
он мгновенно скатился со своего тюфяка, инстинктивно
почувствовав, что за этим звуком неизбежно последует бросок
незнакомца. Так и случилось. Стоило ему переместиться в
сторону, как в соломенный тюфяк, туда, где лишь мгновение назад
находилась его обнаженная грудь, вонзился кинжал. В бараке
поднялся невообразимый шум. Невольники вскочили со своих
постелей и все разом бросились к дверям, сталкиваясь друг с
другом, падая и вновь подымаясь на ноги. Многие из них
пронзительно кричали, зовя на помощь стражников.
Паг увидел, что в темноте к нему мотнулась чья-то тень и
тотчас же ощутил, как лезвие кинжала полоснуло его по груди. Он
бросился на нападавшего, пытаясь завладеть его оружием, но тому
удалось следующим ударом рассечь ладонь его правой руки. Паг
ринулся на своего противника, и оба они покатились по полу.
Нападавший схватил Пага за горло, и тот начал задыхаться. Но
внезапно цепкие пальцы, сжимавшие его шею, разжались. Паг
вздохнул полной грудью и приготовился дать отпор неведомому
врагу. Но тяжелое тело, придавившее его к полу, обмякло и
оставалось недвижимым.
В барак вбежали солдаты с фонарями в руках. В их
колеблющемся свете Паг разглядел навалившегося на него Ногаму.
Тот еще дышал, но по всему было видно, что жить ему осталось
недолго. Лори с расширившимися от ярости и ужаса глазами
продолжал сжимать рукоятку кинжала, которым он пронзил бок
надсмотрщика.
Солдаты и невольники расступились, давая дорогу молодому
воину в синих доспехах. Он приблизился к Пагу, Лори и Ногаму и
бесстрастно спросил:
- Он умер?
Надсмотрщик с трудом открыл глаза и слабо улыбнулся.
- Еще нет, господин. Но я умираю от удара кинжалом! - с
гордой радостью пробормотал он.
Молодой воин помотал головой и столь же равнодушно бросил:
- Ничего подобного. - Он кивнул двоим из солдат охраны: -
Вытащите его во двор и немедленно повесьте. Пусть его клан
будет обесчещен! Тело оставьте на съедение хищным птицам и
насекомым. Такая же казнь ждет всякого, кто осмелится нарушать
мои приказы. Ступайте!
И без того бледное, покрытое каплями пота лицо умиравшего
стало белым как полотно.
- О нет, господин! - взмолился он. - Позвольте мне умереть
от удара кинжалом! Ведь мгновения моей жизни сочтены, и смерть
уже стоит у моего изголовья! - Словно в подтверждение слов
надсмотрщика в углах его рта выступила кровавая пена.
Но юный воин даже не удостоил его ответа. Двое солдат
подхватили Ногаму под мышки и поволокли прочь из барака, нимало
не беспокоясь о том, что причиняют ему страшные мучения.
Умиравший разразился жалобными криками. Паг подивился тому, что
надсмотрщик, который за несколько минут до этого едва дышал,
теперь оказался способен издавать такие оглушительно громкие
вопли. Не иначе как мысль о позорной казни, которой его
собирались подвергнуть, придала ему сил.
Вскоре стоны и крики Ногаму смолкли вдали. Паг понял, что
повешение состоялось, и невольно вздрогнул. Молодой воин
взглянул на Лори и Пага, сидевших на тюфяке. Из раны на груди
Пага сочилась кровь. Левой рукой он придерживал окровавленную
ладонь правой.
- Помоги своему раненому другу подняться. Оба следуйте за
мной! - отрывисто бросил им офицер.
Лори кивнул. Поддерживая Пага за плечи, он встал с тюфяка.
Друзья вышли из барака вслед за юношей-воином. Он провел их к
своему просторному дому и кивком предложил войти. У дверей
дежурил стражник. Молодой офицер приказал ему привести лекаря.
Несколько минут прошли в молчании. Наконец стражник вернулся в
сопровождении лекаря, пожилого щуплого цурани, облаченного в
яркий балахон. Старик был жрецом одного из многочисленных
богов, которым поклонялись цурани. Быстро осмотрев раны Пага,
он заверил офицера, что порез на груди неглубок и неопасен, и
сокрушенно покачал головой, указывая на правую ладонь раненого
невольника.
- Лезвием кинжала рассечены мускулы и связки, - прошамкал
он. - Рана со временем затянется, но пальцы утратят былую
подвижность и силу. Боюсь, господин, его можно будет
использовать только на легких работах.
Юноша кивнул и приказал лекарю:
- Перевяжи его раны и возвращайся к себе. Старик заштопал
порез на ладони Пага костяной иглой с протянутой в нее тонкой
жилой и, смазав обе раны целебным снадобьем, перевязал их
чистыми тряпицами. Велев своему пациенту как можно меньше
двигать раненой рукой, он с поклоном удалился. Паг вытерпел
болезненную процедуру молча, ни разу не поморщившись. Он сумел
пересилить боль с помощью одного из приемов самовнушения,
которым научил его Кулган.
Стоило лекарю уйти, как молодой офицер сурово взглянул на
Лори и сказал ему, чеканя слова:
- Согласно закону, я должен был бы повесить тебя за
убийство надсмотрщика! - Паг и Лори молчали: рабы не смели
говорить без разрешения хозяев. - Но поскольку я приказал
повесить Ногаму, в моей власти сохранить тебе жизнь. Я
ограничусь тем, что накажу тебя за нанесенную ему рану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110