Просьба была удовлетворена буквально накануне полученного им тяжелого ранения. Естественно, что атмосфера дискриминации сказывалась на отношениях Аполлинера с людьми, на его разговорах, особенно в так называемом обществе. Существует важный, на наш взгляд, документ, который позволяет реально представить себе положение и настроение Аполлинера. Это — письмо Аполлинера французскому писателю, румыну по происхождению, Тристану Тцара. На предложение Тцара принять участие в журнале, где сотрудничали писатели различных направлений, в том числе и немцы, Аполлинер ответил отказом.
«Я не написал Вам раньше, ибо до сих пор опасался, что Вы, возможно, «над» (то есть «над схваткой».— Б. Я.), позиция, неприемлемая в эпоху, когда прогресс материальный, художественный и моральный находится под угрозой и когда нужно его победоносно защищать».
Это было написано 14 декабря 1916 года. Через год с небольшим— 6 февраля 1918 года — Аполлинер пишет еще более прямо: «Хотя я солдат и ранен, хотя я пошел добровольцем, я все же натурализованный и тем самым нахожусь под большим подозрением». В заключение Аполлинер указывает, что он не может не считаться с этим и вынужден соблюдать осторожность.
Аполлинеру приходилось неизменно отстаивать себя перед лицом высокомерия и недоверия литературных и прочих салонов, приходилось защищать и достоинство Польши. Чего стоили одни оскорбления госпожи Луизы де Колиньи, помешанной на аристократизме! Аполлинер иногда сам поддавался аристократическому тону и старался доказать, что и он «не лыком шит». Нетрудно заметить, что особенно залихватские ноты казенного французского патриотизма встречаются как раз в письмах к Луизе де Колиньи и Мадлен Пажес. Однако не было ничего общего с бравадой в самом поведении Аполлинера на фронте. Ему случалось воспевать «красоту пушек», стилизуя свои стихи под модную тогда эстетизацию войны, но он сам стоял у орудий, был мужественным солдатом и пользовался уважением своих товарищей по окопам. В военных стихах Аполлинера есть пласты настоящей правды о войне и тыле. Во время кратких побывок в Париже он смотрел на все глазами человека, для которого мир уже расслаивался и дифференцировался; он ясно видел тех, для кого война была выгодной, и тех, кто нес на себе все ее тяготы.
Андре Бийи приводит знаменательные слова Аполлинера о том, что Брестский мир (непонятый многими на Западе) может стать в политике Советской страны источником великих свершений. Нужно было в значительной мере освободиться от своих предрассудков и иллюзий, чтобы высказать такую мысль.
Документальная основа повести Юлии Хартвиг о поэте, сделав ее достоверной, насыщенной фактами, отнюдь не лишила книгу лирического обаяния. Многие трудные стороны творческой характеристики Аполлинера раскрываются в анализе его человеческих черт, поиски пути предстают как история дружб и расставаний, как опознавание поэтом того, что было ему чуждо и отбрасывалось в его развитии, и того, что он признавал своим, того, сделало Аполлинера Аполлинером. Для этого понадобилось создать целую галерею «колоритных современников», если пользоваться выражением Аполлинера.
Особенно запоминаются фигуры Пикассо. Андре Сальмона, Альфреда Жарри — их роль в жизни Аполлинера прокомментирована весьма убедительно.
Лирика, присущая духу этой книги, становится драматичной и порой даже трагической там, где Хартвиг повествует об отношениях Аполлинера с Анни Плейден, Мари Лорансен, Луизой де Колиньи — знаменитой Лу его военных стихов. С удивительной теплотой вспоминает Юлия Хартвиг ту, с которой она встречалась сама, с преданной подругой последних дней тяжело больного поэта, Жаклин Аполлинер.
Лирические отступления чередуются с историко-литературными. Так, например, полемизируя с некоторыми критиками, которым видится в книге «Иересиарх и К°» дпшъ подражание Гофману и Эдгару По, Юлия Хартвиг убедительно отстаивает «аполлинеровскую» природу этой книги.
Не раз было описано возникновение специфически аполлинеровского жанра «поэм-бесед». Но именно у Юлии Хартвиг я впервые нашел такую конкретную и живую картину рождения жанра. Аполлинер умел, вслушиваясь в дружеские беседы и споры, тут же запечатлевать их на бумаге, воспроизводя своеобразие языка и ритма и вводя их потом в свои стихи. Недаром он считается одним из создателей разговорного языка, ставшего одной из примет современной французской поэзии и прозы.
В отличие от беллетризованных биографий, которые рассчитаны на сенсацию, книга Ю. Хартвиг — творческая биография поэта.
Образ героя документальной повести Юлии Хартвиг перекликается с образом лирического героя поэзии Аполлинера. Чтобы глубже войти в мир этой поэзии, необходимо остановиться на некоторых наиболее характерных ее чертах, какими они предстают в стихах и поэмах Аполлинера.
Тема известной поэмы «Зона» — поэт и современность в самых различных гранях этого понятия. Поэт ищет современность в окружающей его действительности, начиная с городского пейзажа Парижа 10-х годов, где не мистическое видение, а наш XX век птицей взлетает над башней Эйфеля, и кончая нравственными проблемами, которые время ставило перед искусством.
У Аполлинера нет ничего общего. С теми художниками, которые влюблялись в современность как в моду, с теми, для кого капиталистический город был просто эстетской коллекцией шумов, светов, несчастных случаев, шорохов шин и человеческих жалоб... Такое восприятие города — урбанистическое — чуждо Аполлинеру. Подобно Эмилю Верхарну Аполлинер различал в этом хаосе трагические столкновения и противоречия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95