Старик проворчал что-то, незаметно скрыв улыбку в усах. Это был хороший знак. Уже много месяцев он не наблюдал у сына такого спокойного вида.
Телефонный звонок, имевший важные последствия, прозвучал вечером, когда инспектор входил в квартиру после еще одного бесплодного дня. Морщины отчаяния еще больше старили его
лицо. Но они внезапно исчезли, а лицо вытянулось, когда он услышал голос Эллери из спальни.
Это был возбужденный голос, свежий и радостный. Инспектор тихо закрыл дверь в прихожую и стал слушать.
— Пит! Где ты? Замечательно, замечательно. Трудно было? Ну что ж, бывает... Молодец! Документ получил? Прекрасно! Береги его, как свою жизнь. Да нет. Сними копию и передай мне, как только вернешься в город. Да, можно в три часа утра. Я буду ждать. Хорошо. Не задерживайся.
Инспектор услышал стук положенной на рычаг трубки и вслед за ним крик Эллери:
— Джуна, дело в шляпе!
— Что в шляпе? — спросил старик, как только Эллери вбежал в гостиную.
— О, отец! — Эллери схватил руку отца и крепко ее пожал. — Наше дело завершено. Конец! Пит Харпер поставил точку.
— Пит Харпер? А почему ты не поручил заняться этой работой моим ребятам?
— Полно, отец, — усмехнулся Эллери, усаживая старика в кресло. — Кому, как не тебе, лучше знать, что это деликатный вопрос. Была на то причина... У меня возникла догадка, и к ее проверке я не хотел подключать официальных лиц. >Пит отлично справился. А если бы получилась накладка, пришлось бы давать длинные объяснения. Теперь все закончено, остались лишь аплодисменты. Сегодня ночью Пит вернется и передаст мне интересный документ. Но еще чуточку терпения!
В субботу Эллери пригласил ближайших помощников отца домой на совещание. Его планы были окутаны туманом. Правда, вечером в пятницу он поделился с отцом кое-какими соображениями, но они решили во время совещания не говорить об этом ни слова. Они также условились не упоминать и о приходе к ним Пита Харпера.
Инспектор не знал подробностей ночного визита репортера. Он беспокойно ворочался в кровати, когда Эллери, надев халат и тапочки, впустил Харпера в дом. Инспектор не мог слышать, как Эллери, дав ему выпить хорошую порцию виски и протянув пачку сигарет, получил от него небольшой хрустящий лист бумаги.
Итак, в субботу инспектор Квин и Эллери пригласили на обед окружного прокурора Самсона и сержанта Вели. Гостей с усердием обслуживал Джуна.Глаза Самсона остановились на Эллери. Он хотел побыстрее выяснить причину приглашения.
— Пейте ваш кофе, уважаемый прокурор, — улыбнулся Эллери. Затем он повернулся к сержанту Вели.
— Вы получили донесение о контактах Кнейзела за последние дни?
— Да. — Великан кинул бумагу через стол.
— Это была захватывающая охота, — произнес Эллери. — Давно я так по-настоящему не развлекался. — Он рассмеялся. — Пока я не буду называть убийцу. Некоторые мои выводы слишком смелы. Поэтому было бы желательно сначала услышать, что отец или вы, Самсон, или вы, Вели, о них думаете... Давайте посмотрим, что у нас получено при расследовании убийства Абби Дурн. Мы нашли две необычайно важные улики — пару белых парусиновых туфель и белые брюки.
— И каково же значение этих улик? — проворчал Самсон. — Я согласен, что они могут представить некоторый интерес, но чтобы основать на них целый судебный процесс...
— Прошу обратить внимание на следующие детали. В найденной паре туфель имеются три примечательные особенности: порванный шнурок, лейкопластырь на шнурке и завернутые в носки языки. Напрашивается элементарное объяснение: порванный шнурок
означает случайность, лейкопластырь — ремонт. А что означают прижатые языки?
Самсон сильно наморщил лоб. Вели казался растерянным. Инспектор сосредоточенно слушал.
— Нет ответа? Вы не видите логики? — Эллери вздохнул. — Ну ладно. Оставим это. Только я добавлю, что именно особенности туфель дали первый и в своем роде самый важный толчок к разгадке.
— Неужели? — спросил Вели. — Вы хотите уверить меня, мистер Квин, что вы уже тогда знали, кто совершил убийство?
— Вели, Вели, прямая и наивная душа! Я ничего подобного не утверждаю. Но в процессе размышления над особенностями туфель и брюк поле моих подозрений сузилось до обнадеживающей степени. Что касается брюк,' вы, наверное, обратили внимание, насколько изобличающими были складки выше колен.
— Ясно, что настоящий хозяин брюк, — устало сказал инспектор, — был выше ростом, чем убийца. Это. заставило его укоротить брюки. Более ничего разоблачающего в брюках я не вижу.
Самсон с раздражением откусил кончик сигары.
— Я, наверное, самый отпетый болван в мире, — сказал он. — Пока я совсем не понимаю, что дают нам эти предметы.
— Вот несчастье, — пробормотал Эллери. —Тогда давайте перейдем ко второму убийству. Посмотрим, почему наш горько оплакиваемый друг и добрый доктор был так поспешно отправлен на тот свет. Тут опять разрешите мне быть конкретным. Хочу обратить ваше внимание на состояние, в котором находился Жаннэ, когда его нашли мертвым.
— Состояние? — Самсон был озадачен.
— Да. Разоблачающее убийцу обстоятельство было написано на мертвом лице Жаннэ. Вы помните, что он был убит явно во время работы над рукописью «Врожденная аллергия». Выражение его лица было таким спокойным, словно он умер во время сна. Ни малейшего удивления, ужаса, никакого страха перед смертью. Теперь рассмотрим это в сочетании с ударом, который его оглушил, и характерным положением тела. Эти обстоятельства дают основания для конкретных выводов. Ситуация стала еще более обнадеживающей, когда появилась вторая улика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60