— Ты хочешь сказать, что нет никакой надежды?
— Это страшный удар по моей гордости, Джон. Я бы так не переживал, если бы действительно почувствовал, что встретил достойного противника, преступный ум которого придумал два хитроумных дела, не поддающихся разоблачению. Но заметь, что я сказал: «не поддающихся разоблачению» преступлений, а не «совершенных безупречно». Эти убийства далеки от совершенных безупречно. Преступник оставил немало улик, которые неопровержимо его изобличают. Либо наш милый злодей сумел замаскировать свои ошибки вовремя, либо судьба помогла ему в этом...
Эллери с ожесточением погасил сигарету в пепельнице, стоявшей на письменном столе.
— Нам остается лишь одно — тщательно выяснить, что представляет собой каждое лицо, которое мы до сих пор допросили. Должно же быть, черт возьми, что-то запрятанное в показаниях этих людей! Это наша последняя надежда.
Минчен вдруг стремительно встал.
- Тут я могу тебе помочь. Я вспомнил факт, который может быть тебе полезен.
— Да?
— Прошлой ночью я довольно долго работал над книгой, которую мы готовили с Жаннэ. Я начал с того места, где старик остановился. И я обнаружил кое-что относительно двух людей, проходящих по этому делу. Как ни странно, я раньше этого даже не подозревал.
Эллери нахмурился.
— Ты прочитал что-то в рукописи?
— Не в рукописи, а в историях болезней, которые собирал Жаннэ в течение двадцати лет. Эллери, это профессиональная тайна и при обычных обстоятельствах я бы с тобой на эту тему не стал говорить.
— Кого это касается? — резко спросил Эллери.
— Лусиса Даннинга и Сарры Фуллер.
— Вот оно что?
— Обещаешь не включать в протокол, если это булет иметь отношение к делу?
— Да, да. Продолжай, Джон. Минчен сел и начал рассказывать:
— Тебе, наверное, известно, что когда специфических больных упоминают в медицинских трудах, указывают лишь их инициалы или номера историй болезней. Это делается из уважения к пациентам, а также потому, что имена больных не имеют никакого значения
для освещаемого вопроса. Вчера ночью, перелистывая некоторые истории болезней, которые еще не вошли в рукопись «Врожденная аллергия», я натолкнулся на старые документы, примерно двадцатилетней давности. Они имели специальную сноску, которая предписывала пользоваться этими документами с особой осторож-ностью, чтобы никоим образом не раскрыть фамилий пациентов. Даже инициалы больных, о которых шла речь, не были указаны. Это было настолько необычно, что я тут же прочитал всю историю болезни, хотя у меня еще не было намерения включать ее в книгу. Речь шла о Даннинге и этой женщине — Фуллер. Сарра Фуллер была описана как пациентка с тяжелыми родами. Ей делали кесарево сечение. Далее шло описание родов, а также подробности половой жизни родителей. Сведения носили интимный характер, включение их в книгу было весьма деликатным делом. —-Голос Минчена почти перешел в шепот. — Ребенок был незаконнорожденным. Сейчас он вырос, и зовут его Гульда Дурн!
Эллери привстал, опершись о подлокотники кресла и глядя на врача. Запоздалая улыбка появилась на его лице.
— Гульда Дурн незаконнорожденная! — произнес он. — Ну и ну! Вот это новость! Выясняются презагадочные обстоятельства. Но я не вижу, чтобы это приближало нас к разрешению дела. Продолжай, пожалуйста, Джон. Что еще?
— В то время доктор Даннинг был начинающим молодым врачом, посещающим больницу в качестве практиканта. Как он встретил Сарру Фуллер, я не знаю. Но между ними возникла тайная связь. Даннинг не мог на ней жениться, на Фуллер, так как уже был женат. У него уже была в то время двухгодовалая дочь Эдит. В молодые годы Сарра, кажется, была недурна собой... Конечно, это подробность не имеет прямого отношения к медицине... Далее в истории болезни содержались пространные заметки немедицинского характера.
— Я понимаю, продолжай!
— Получилось так, что Абби узнала о случившемся с Саррой. Она снисходительно отнеслась к ней из-за длительной привязанности. И предпочла не делать неприятностей Даннингу, а позже даже взяла его в штат больницы. И Абби сама нашла решение этой сложной ситуации: она удочерила ребенка.
— Законно, я полагаю?
— Очевидно. У Сарры не было выбора. Запись гласит, что она согласилась без особых возражений. Сарра поклялась никогда не вмешиваться в воспитание ребенка, который впредь становился дочерью Абби. В то время муж Абби был еще жив, но она была бездетна. Историю держали в строгом секрете от всех, включая персонал больницы. Знал об этом только доктор Жаннэ, принимавший роды. Безраздельная власть Абби заглушила все появляющиеся позднее слухи.
— Это во многом объясняет некоторые темные стороны дела, — заметил Эллери. — В частности, это объясняет ссоры между Абби и Саррой, которая, вероятно, сожалела, нто согласилась на эту вынужденную сделку. Это объясняет, почему с таким рвением Даннинг пытался доказать непричастность Сарры к убийству Абби. Так как если бы ее арестовали, всплыл бы роман их молодости. А это могло разрушить его семейную жизнь, общественное положение и, по всей вероятности, его карьеру врача. — Он покачал головой. — Но я еще не вижу, каким образом это может помочь нам раскрыть преступление. Я согласен, что у Сарры была веская причина убить Абби и было основание убить Жаннэ. Не исключено, что она могла так же совершить преступление, страдая манией преследования на почве паранойи. Женщина она явно помешанная. Но... — внезапно он выпрямился в кресле, — Джон, я бы хотел взглянуть одним глазом на эти истории болезней, если, конечно, это возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60