роман
Стоял январь 192... года. В понедельник, ясным морозным утром Эллери Квин шагал по тихой улице, думая о расследуемом преступлении. Закутанный в плотное темное пальто, он направился к невысокой группе зданий. Его шляпа была низко надвинута на лоб и затеняла холодный блеск пенсне, трость стучала по замерзшему тротуару.
Он пытался разгадать, что произошло за время от наступления смерти до окоченения трупа. Его глаза были спокойны. Но напряжение выдавала натянувшаяся на загорелых щеках кожа и сильно стучавшая по бетону трость.
Он быстро перешел улицу и направился к главному входу массивного здания. Перед ним возвышались красные гранитные ступени Огромной дугообразной лестницы. Над огромными дверями было высечено:
ГОЛЛАНДСКАЯ МЕМОРИАЛЬНАЯ БОЛЬНИЦА
Он вбежал по ступеням и, слегка запыхавшись, потянул одну из тяжелых дверных створок. За дверью находился высокий тихий вестибюль с полом из белого мрамора и стенами, окрашенными матовой эмалью. Слева он увидел открытую дверь с надписью: «Комната дежурных», справа на двери было написано: «Комната ожидания». Напротив входа сквозь качающуюся стеклянную дверь была видна ажурная решетка большого лифта, перед которым сидел пожилой человек в белоснежной одежде.
Пока Эллери осматривался, из комнаты дежурных вышел высокий мужчина с красным лицом и тяжелым квадратным подбородком. На нем были белые брюки, халат и фуражка с черным козырьком.
— Прием посетителей с двух до трех, — произнес он хриплым голосом. — До этого времени вход в больницу воспрещен.
— Вот как! — Эллери глубже засунул руки в карманы пальто.
— Мне необходимо срочно видеть доктора Минчена! Швейцар провел рукой по подбородку.
— Доктора Минчена? У вас назначено с ним свидание?
— Он меня примет, не беспокойтесь. Поторопитесь, пожалуйста. — Эллери пошарил в кармане и вынул серебряную монету. — Разыщите его, я чертовски спешу.
— Здесь чаевые запрещены, сэр! — сказал швейцар. — Я сейчас сообщу доктору. Как доложить?
Эллери пожал плечами и спрятал монету.
— Я не знал, что чаевые запрещены. Меня зовут Эллери Квин. А как вас зовут? Шарон?
Швейцар с недоумением посмотрел на пришедшего.
— Нет, сэр. Исаак Коб, спецохрана. — В подтверждение он указал на никелевую бляху на халате.
Эллери вошел в комнату ожидания и сел. В комнате никого не было. Невольно он сморщил нос. Специфический запах дезинфекции раздражал обоняние.
Вскоре в комнату вторгся высокий мужчина атлетического сложения, одетый во все белое.
— Неужели Эллери Квин?
Эллери быстро поднялся, и они с жаром пожали друг другу руки.
— Что тебя привело? Все рыщешь?
— Обычное дело, Джон, — пояснил Эллери. — Вообще-то я больниц не люблю. Они меня угнетают. Но сейчас мне нужно получить консультацию.
— Рад быть полезным, — произнес доктор Минчен дружески. У него были голубые, проницательные г.лаза и добрая улыбка. Взяв Эллери за локоть, он направился к двери:
— Тут неудобно беседовать, старина. Пойдем в мой кабинет. Они миновали стеклянную дверь перед лифтом, повернули налево и оказались в длинном ярко освещенном коридоре, по обе стороны которого тоже виднелись двери. Запах дезинфицирующих средств здесь был еще сильнее.
— Вот отрицатепьные стороны медицины, —пробурчал Эллери.
— Мне кажется, здесь можно задохнуться.
Доктор Минчен засмеялся. В конце коридора они повернули направо.
— Привыкай! Как поживает инспектор?
— Так себе, — глаза Эллери посерьезнели. — Я сейчас занят небольшим, но запутанным делом. Я все выяснил, кроме одной детали. Если это то, что я предполагаю...
Они снова повернули за угол направо и оказались в коридоре, идущем параллельно первому. По всей его длине справа тянулась глухая стена лишь с одной массивной дверью, на которой виднелась надпись: «Амфитеатр операционной». Слева они миновали дверь с
надписью: «Доктор Лусис Даннинг — главный терапевт», а немного дальше: «Комната ожидания амфитеатра». И наконец на третьей двери, у которой они остановились, было написано: «Доктор Джон Минчен — главврач».
Просторная комната была меблирована довольно скудно. Прежде всего бросался в глаза большой письменный стол. -Вдоль стен стояло несколько шкафов, на стеклянных полках которых виднелись блестевшие инструменты. В одном из углов стояли четыре стула, низкий широкий книжный шкаф, заполненный массив-
ными томами, и несколько металлических шкафчиков с медикаментами.
— Снимай пальто и садись. Выкладывай, что там у тебя, — сказал Минчен, усаживаясь в крутящееся кресло за столом. Он откинулся назад, заложив за голову свои сильные руки с упругими пальцами.
— У меня один-единственный вопрос, — поспешно ответил Эллери, на ходу бросив пальто на стул. — Бывают ли причины, которые могут влиять на продолжительность окоченения трупа?
— Да, бывают. Ты знаешь, от чего умер тот человек?
— От пулевой раны.
— Возраст убитого?
— По-моему, около 45 лет.
— Была ли патология? Я имею в виду, была ли какая-нибудь инфекция? Или заболевание вроде диабета?
— Насколько мне известно, нет.
Минчен слегка покачивался в своем кресле. Эллери сел на стул напротив, роясь в карманах в поисках сигарет.
— Угощайся моими, — предложил Минчен. — Должен тебе сказать, Эллери, что окоченение трупов — явление сложное. Всегда нужно осмотреть тело, прежде чем сделать заключение. Я не случайно спросил про диабет. Дело в том, что человек после сорока лет, страдающий от избытка сахара в крови, почти неизбежно Окоченеет приблизительно через десять минут после наступления смерти.
— Десять минут? Боже мой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60