Все это бессмысленно! Разве ты не согласен со мной, сынок?
Эллери минуту молчал, его глаза были задумчивыми.
— У меня нет никакого конкретного доказательства, — произнес он наконец, — чтобы создать твердое мнение. Но я полагаю, что вы оба ошибаетесь — и Кнейзел и ты. Я не думаю, что этот четвертый, о котором говорил Кнейзел, не может существовать... Отец, если мы когда-нибудь раскроем это дело, в чем я серьезно сомневаюсь, мы узнаем, что.у.бийства задуманы гораздо хитрее, чем Кнейзел пытается это теоретически обосновать. Они гораздо более сложны и не поддаются подгонке под какой-либо шаблон.
Инспектор почесал в затылке.
— Скажи, стоит ли охранять его, словно он самое главное лицо в этом деле?
— Как ни удивительно, но я именно это и собирался сказать. — Эллери закурил. — И не пойми меня превратно, как это ты сейчас сделал... Кнейзела надо охранять. Я хотел бы иметь информацию о каждой личности, которая приблизится к нему на расстояние десяти футов.
Расследование убийства доктора Жаннэ, так же как и миссис Абби Дурн, достигло своей критической стадии. В судебных и следственных инстанциях все считали, что, если в течение ближайших 24 часов не удастся напасть на след преступников, дело можно сдавать в архив.
В четверг утром после бессонной ночи инспектор Квин встал в плохом настроении. Его кашель снова возобновился, и глаза, блестели, говоря о повышенной температуре. Несмотря на все это, он решительно отверг уговоры Джуна и Эллери лечь в постель. В пальто, хотя на улице было тепло, он спустился к метро и направился в управление.
Эллери сидел у окна и тупо смотрел ему вслед. Стол в гостиной после завтрака был загроможден посудой. Джуна взял чашку и уставился своими цыганскими глазенками на печальную фигуру у окна.
Эллери, почувствовав взгляд, заговорил, не поворачивая головы:
— Джуна! Ты слышал, как мы с отцом говорили о деле Дурн и Жаннэ?
— Да, — живо ответил Джуна.
— Скажи мне, что ты об этом думаешь?
— Что я думаю? — Глаза мальчика широко открылись. — Я думаю, что вы их обязательно поймаете.
Эллери дружески положил ему руку на плечо.
— Худенький ты, Джуна. Тебе надо укрепить мышцы. Так ты убежден, что я их поймаю? Оптимист ты, малыш! Но полагаю, ты слышал, когда я говорил, что не очень преуспел до сих пор?
Джуна засмеялся: — Вы же ведь шутили! Правда?
— Ничуть.
Хитрый блеск появился в больших черных глазенках Джуна.
— Вы что, решили сдаться?
— Что ты, нет, конечно!
— Вы никогда не должны сдаваться, мистер Эллери!
— А что мне делать, Джуна? Посоветуй, как бы ты поступил на моем месте?
Джуна ответил не сразу. Губы его сжались, и он погрузился в глубокое раздумье. После долгого и напряженного молчания он воскликнул:
— Яйца!
— Что? — спросил с удивлением Эллери.
— Я говорю о яйцах... Сегодня утром я варил яйца для папы Квина. Надо быть очень внимательным, когда варятся яйца для папы Квина — он очень придирчивый. Я замечтался и передержал яйца в кипятке. И что я сделал? Я их выкинул и начал все сначала. Во второй раз они были что надо!
Эллери расхохотался.
— Джуна, тебе пришла в голову отличная мысль. Все начинать сначала! Слава всем твоим богам, малыш, это луч света!
Словно получив заряд энергии, он исчез в спальне. А Джуна начал убирать посуду со стола.
— Джон, я последовал совету малыша Джуна и еще раз пришел к месту преступления.
Они сидели в кабинете доктора Минчена в больнице.
— Я тебе нужен? — Глаза врача казались погасшими. Под ними виднелись фиолетовые мешки.
— Да, если ты можешь уделить мне немного времени.
— Я полагаю, что смогу. Они покинули кабинет.
В это утро жизнь в больнице шла своим чередом. Ограничения были сняты, за исключением некоторых мест на первом этаже. Борьба за жизнь больных продолжалась, точно ничего особенного и не произошло в этих стенах. Но сыщики и полицейские все еще бродили по коридорам.
Эллери и Минчен прошли по Восточному коридору, на углу повернули в Южный и двинулись к Западному.У входа в наркозную, удобно расположившись в качалке, бодрствовал полицейский. Дверь в наркозную была закрыта.
Комната выглядела точно так же, как ее оставили три дня назад. У двери, ведущей в предоперационную, сидел еще один полицейский. Они вошли. Каталка, стулья, шкаф с медикаментами, дверь лифта — ничего не изменилось. Эллери сказал:
— Ты, наверное, думаешь, Джон, что я спятил с ума. Но не удивляйся моему повторному приходу в больницу.
Минчен ничего не ответил. Он заглянул в операционную и сразу же вернулся. Эллери подошел к двери лифта и открыл ее. Лифт был пустым. Он вошел в него и попробовал открыть противоположную дверь. Она не открывалась.
— Закрыта с другой стороны, — проворчал он. — Все правильно. Это та самая дверь, которая выходит в Восточный коридор.
Эллери вернулся в предоперационную и еще раз осмотрел ее. Рядом с лифтом находилась дверь в стерилизационную. Он открыл ее и заглянул внутрь. Там все выглядело так же, как и в понедельник,
— О, все это ребячество! — воскликнул Эллери. — Давайте убежим из этого страшного места, Джон!
— Они ушли тем же путем, что и пришли. Выйдя в Южный коридор, направились к главному входу.
— Послушай, Джон! — вдруг сказал Эллери. — Терять нам все равно нечего. Давай заглянем в кабинет Жаннэ.
Полицейский у двери их пропустил. Эллери вошел и сел в крутящееся кресло покойного хирурга, стоявшее за широким письменным столом. Он пригласил Минчена сесть на стул у противоположной стены. Оба помолчали.
— Джон, настало время говорить откровенно. Годами я отрицал наличие неразрешимых преступлений. Теперь, пожалуй, мне придется отказаться от этой теории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60