..
Подъезжая к поселку, Савваха опросил Елену о Ермакове, ходят ли письма и когда он обещался приехать домой.
— Теперь уж скоро приедет, — щурясь от солнца, пообещала Елена.
— Уже с месяц, Еленушка, у меня рыбина в пять кило хранится, — склонившись к Елене, словно по секрету, сообщил он, — Так и старухе приказал — для Виктора Ильича береги. Как только стукнется в крыльцо — сразу посылай Кузьмовну ко мне. Лучше рыбки, как щучка, на белом свете не найти.
В тот же день, когда огоньковцы погрузили удобрения и собирались было уезжать обратно, к подводам подошел Шагилин.
— Слышали, как ваши прославились? — поздоровавшись, спросил он. — По всей стране слава полетела.
— Так и должно быть, товарищ секретарь, — ответил Савваха. — Сами же мы наказ им такой дали — рубить и рубить до полной возможности.
Шагилин улыбнулся и сказал, что только «рубить»— этого сейчас мало. Он рассказал Елене, что лесопункт, в котором работали колхозники из Огонькова, успешно справился с заготовкой леса, но отстает с вывозкой. А вывезти лес нужно до весенней распутицы, иначе сорвется план доставки его в Донбасс. Объем лесозаготовок расширился, отведен новый участок — Корабельная роща, что неподалеку от Заборья. Пчелинцев как-то советовал, что туда можно провести линию электропередачи от Шолгской станции и использовать электроэнергию на лесозаготовках.
— Я хотел бы вам поручение дать, Елена Никитична, — сказал в заключение Шагилин. — Поезжайте к Крошечкину, потолкуйте с людьми, вы это умеете, объясните им положение. Нужно ускорить вывозку леса. Каждый день дорог!
— Когда ехать? — только и спросила Елена.
— Возможно скорее.
— Хорошо, я отправлю наших домой, а сама прямо к Крошечкину.
Дорога шла между заснеженных полей, по увалам. Снег громко скрипел под полозьями. Тускло-красное, будто остуженное на морозе солнце висело в пепельно-голубом небе. Казалось, что и поля, и заиндевелые деревья, изредка попадавшиеся на пути, и сам воздух промерзли насквозь.
Когда Елена въехала в лес, стало теплее, чем в открытом поле. По сторонам дороги выстроились, словно одетые в белые шапки, большие сосны. Это была та самая Корабельная роща, о которой говорил Шагилин. В детстве Елена когда-то с подружками любила здесь лежать на мягкой хвое и смотреть в небо, слушать, как звенят под ветром столетние сосны. На минуту ей стало жаль их.
Рудостойка встретил ее шумно, оглушая своим громким басом. Он угощал ее с дороги чаем, рассказывал смешные истории про лесорубов, но за всем тем Елена почувствовала, что он чем-то расстроен.
— Вывозку проваливаем, товарищ Русанова, — сразу признался он. — Хорошо бы вы еще тяглом подмогли.
— А ваши мотовозы?
— Глохнут в заносах.
«Глохнут? Как же так, на фронте столько техники теперь, и вся приведена в движение. А нам дали мотовозы, и те не можем использовать. Все на людей да на лошадку рассчитываем», — с упреком подумала Елена и решила сама съездить на делянку. Как раз туда по узкоколейке направлялся порожняк, и Елена через полчаса была уже там.
На разделочной площадке работало несколько человек. В стороне горели в кучах сосновые сучья. Вдоль лесной гряды то и дело с шумом и треском падали деревья, поднимая столбы снежной пыли.
Тяжело пыхтя, дрошел паровоз, уводя за собой нагруженные лесом вагонетки. На белых торцах красовалась буква «О». «Значит, наш лес, огоньковцев», — подумала она с чувством гордости за свой колхоз и улыбнулась.
Вдруг ее кто-то окликнул, и Елена, оглянувшись, увидела Катю. Девушка махала ей руками и звонко кри-чала:
— К нам, Лена, к нам, — она подбежала и крепка обняла Елену. — А мы-то тебя как ждем! Сказали,, что ты вчера приехала.
Катя, не выпуская руки подруги, повела ее на свою делянку. Хотя лесная дорожка была узка, они шли рядом-и, казалось, не могли (наговориться.
— Как я тебя ждала, Лена, — не унималась Катя,— Новость-то у меня какая! Ой, Ленка! — и словно желая рассказать что-то особенное, она даже остановилась и вдруг неожиданно для себя спросила:
— А как малышок твой, Лена? Папу-маму говорит? Иль только аукается?
Когда Елена, рассказав о своем малыше, спросила Катю, о какой она новости хотела сказать, Катя покраснела и смущенно опустила глаза, словно вдруг чего-то застеснялась.
— И я ведь решилась, — наконец, призналась Катя и, схватив за руки Елену, быстро-быстро заговорила: — И не удивляйся, Лена... Мы уже решили с Костенькой-то, решили насовсем, накрепко порешили сойтись...
— Давно бы надо.
- Думаешь, давно бы... А то, может, зря? Или думаешь, не зря? Пристал ведь, отбою нет. И так, й этак — измучил всю... сама знаешь... Я говорю, и не люблю тебя, и в этом роде... А он мне успокоительно: неправда, любишь, дескать, теперь-то я тебя не отпущу... Любит,. видно, лешачоночек... Ну, и я влюбилась по уши, ей-богу. Мил, да и все.
— Сказывай, свадьба-то когда?
— Настаивает немедля. Чего тянуть, говорит. Да и начальник-то к нам хорош, Рудостойка-то, не отпущу, говорит, без свадьбы. Родственников-то у нас немного, сюда пригласим...
— Ух, и решительная ты стала, Катя.
— А чего не решаться? Сама видишь — годы уходят! А Коська-то мой так полюбился начальнику, — и она шепотом доверительно сказала: — Рудостойка-то и меня в кадру тянет.
— Как в кадры, а в колхозе кто? — удивилась Елена и, остановившись, даже погрозила ей пальцем. — Ну, нет, в кадры я тебя не отпущу.
В то время, когда Елена жила в лесопункте, в Огонь-ково пришла телеграмма от Виктора Ильича: он обещал через два дня приехать и просил Елену встретить его на станции. Кузьмовна подержала в руках телеграмму и, не зная, что делать с ней, как сообщить об этом снохе, побежала к Суслоновым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110