И глаза — черные, как две спелые смородинки, омытые дождем — тоже были Ритины. Только волосы низко подстриженные, были не как у Риты — в них уже, словно изморозь, пробивалась седина.
— Как звать?
— Яков.
— Яко-о-в... — прошептала черноглазая женщина и вдруг, все поняв, бросилась к нему, ухватилась за плечи, заглянула в лицо, словно хотела сличить, тот ли Яков, каким она видела его в последний раз у железнодорожной кассы.
Да, это была Рита! И Рита, и, к удивлению Якова, Марга — Маргарита, и товарищ Кряж — пулеметчица партизанского отряда «Ураган». Сколько неожиданных новостей узнал Яков в это солнечное утро!
Угощая завтраком, Рита рассказала Якову, что она, как только получила извещение о гибели мужа, ни дня не могла оставаться дома, и вместе с подругами ушла в партизаны.
— Я не раз вспоминала тебя, — призналась Рита. — Очень хорошо, что встретились. Теперь шагай к нашему Бате. Пароль — «Ураган». А мы с Клавкой идем на задание.
— А может, и мне с вами?
— Силенок у тебя не хватит, подкормить надо, — Рита взяла Якова за руку, заглянула в худое, изможденное лицо и припала к его колючему подбородку.
На сотни километров растянулось букское болото, и напрасно гитлеровское командование собиралось оцепить его и переловить всех партизан — сделать это было невозможно. Да и силы немцев были уже не те, как в начале войны, с каждым днем они заметно таяли. Это хорошо понимали партизаны и наносили врагу то здесь, то там
новые ощутимые удары. Повсюду горела земля под ногами немецких оккупантов, и залить этот пожар уже было нельзя..
В глубине леса, на сухом возвышенном месте, выстроились десятки шалашей. Крыши сделаны из еловой я березовой коры, на земле настланы ветки, солома, и все это сверху покрыто дерюжками, одеялами. Здесь и жили партизаны. Несколько в стороне, в лесной чаще, размещалась хозяйственная часть: тут хранили продукты, приготовляли пищу.
Командир партизанской бригады Григорий Славчук находился здесь же. Это был высокий, плечистый, лет сорока пяти человек с крупными чертами лица. В недавнем прошлом он был здешним секретарем райкома партии, и его все называли запросто Батей. Встретил он Якова сухо.
— Удрал, говоришь?.
— Так точно, удрал.
— А от нас не удерешь?
— Нет, товарищ командир.
— Смотри, кто не оправдает доверия народа, тот не достоин ходить по земле. Понял?
— Повял.
— А теперь накормить, дать отоспаться —-и в путь, за оружием. Это первое крещение. А пока — в отряд «Ураган».
— Есть в отряд «Ураган»! — вытянулся было Яков, приставив руку к виску, но Батя взял его за руку и слегка улыбнулся серыми, вдруг сделавшимися необычно добрыми глазами.
— Козырять будешь перед товарищем Кряж... Завтра познакомишься.
Яков хотел сказать, что он уже познакомился, но Славчук повернулся к подбежавшему низенькому кареглазому подростку, перехваченному поверх пиджака широким охотничьим ремнем, и отдал какое-то распоряжение.
Проходили дни, а лагерь Крауз а не забывался. Даже по ночам Якова преследовали кошмарные сны, будто его снова допрашивает в канцелярии с железными тяжелыми шторами сам Крауз, прижигает горящей папироской губы, вонзает под кожу большие иглы, и кажется ему все мало, — тогда Крауз берет свою трость, накаляет ее до-
красна и, пронзив насквозь Якова, поднимает его, над собой, словно овсяный сноп, и хочет швырнуть, как когда-то они в детстве швыряли за Шолгу с тонких ивовых прутьев глиняные шарики. Яков от ужаса взмахивает руками, что-то кричит и... вскакивает, обливаясь холодным потом. Тихонько, стараясь не разбудить товарищей, он выбирается наружу и долго курит.
После всех испытаний, пережитых в плену, Якову все еще не верилось, что он на свободе, среди своих людей, вместе с Ритой.
Но как бы то ни было, он все еще чувствовал себя неловко, ему казалось, что он в чем-то виноват перед партизанами и находится у них в долгу. И в самом деле: ни удачной разведки, ни приведенного «языка», ни взятых трофеев, даже оружия для себя он еще не достал— какой же из него партизан? Встречая наедине Риту, он нетерпеливо спрашивал:
— Скоро ли дело-то?
— Будет дело, дорогой мой, только собирайся с силами.
— Какие же вам еще нужны силы? — удивлялся Яков. И словно стараясь доказать, что силы у него уже есть, он обхватывал Риту за тонкую талию, поднимал на руки, будто девчонку, худенькую, совсем хрупкую, и, смеясь, шептал: — Вот возьму и заброшу на елку.
— А вот и не забросишь, не забросишь, — смеялась Рита и, обхватив руками шею Якова, прижималась к его груди.
И вот через недельку выдалось такое дело.
Разведка донесла в штаб, что в ближайшую пятницу плосковская полиция собирается в Толокино за продуктами. Партизаны знали, что полицаи одни не ездили, их обычно сопровождал отряд вооруженных солдат, и распотрошить их, как выражались партизаны, будет не так-то легко.
Операция выпала на долю третьего отряда «Ураган».
Вечером Славчук собрал отряд.
— Нелегкая схватка будет, — предупредил он, и сам же добавил: — Но без трофеев не возвращаться. Семья наша растет, а оружия мало.
— Будет оружие, Батя! — ответил за всех командир отряда Колька Бадунь, широкоплечий крепыш, и стал готовиться в дорогу.
В ту же ночь партизаны, вооруженные винтовками, гранатами, и одним стареньким пулеметом направились лесом к месту предстоящей засады. Яков, горбясь под тяжестью пулемета, шел рядом с Ритой, то и дело спотыкался и вытирал на ходу с лица пот. Ему вчера казалось, что он уже набрался сил, но теперь чувствовал, как все еще сказывались лагерные харчи; с непривычки дрожали ноги, ныли плечи.
Часам к семи утра они вышли на опушку леса, заросшую травой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110