— А где воды теплой взять?
— В кубовой, товарищи.
— А для коров?
Этот вопрос опять застал Костю врасплох.
— На первый раз в кубовой, — не задумываясь, ответил он, — а потом сообразим. Сегодня для коров вторично подкипятить. Проверку исполнения беру на себя. — И, взглянув на ручные часы, отрезал: — Исполне-
ние шестнадцать ноль-ноль. Приезжает комиссия из района.
Началась подготовка к встрече комиссии. Вывозили на вагонетках навоз; подмывали полы, чистили стойла и, насадив на шесты березовые веники, снимали в углах паутину. Нашлась работа и ночному сторожу. Он подмел дорогу к коровнику и обставил ее елочками. Над дверями прибили доску с надписью, напоминающей о необходимости соблюдать чистоту и порядок. Скотницы,. удрвленные энергией и решительностью нового заведующего, ног под собой не чуя, делали не только то, что-было предложено старшиной, но и больше того. Впрочем, между собой кое-кто из них поговаривал, что «новая метелка чище метет, пока вершинки не обобьются!»
Костя неотлучно находился здесь же, на ферме, и был, как казалось, доволен работой скотниц. Под вечер-он снова собрал их.
— Так вот, товарищи женщины... За усердие, проявленное при наведении порядка, объявляю всем дояркам, скотницам, сторожам и всему личному составу благодарность. А сейчас можете по домам. Комиссии не будет — ложная тревога!
На другой день, встретив Елену, Костя спросил:
— Ну как, подействовало на дисциплину?
— Не та команда здесь нужна, Константин. Надо бы сперва разобраться с кормами, куда и как лучше разместить молодняк, посоветоваться с нами...
Костя, выслушав Елену, ответил:
— Трудно в учении — легко в бою.
Но вскоре Костя и сам понял: «военная команда» здесь не совсем подходит. И он сменил пластинку — приходил на скотный двор, собирал в кружок доярок к начинал обычно словами: «Давайте посоветуемся».
Как и следовало ожидать, переходящее знамя по заготовке молока теплогорцы не смогли удержать, и Лысакова вызвали в облисполком. Отчитываясь, он ссылался на уменьшение поголовья скота и попробовал ходатайствовать о снижении плана, но дело так повернулось, что, получив строгое предупреждение, он в тот же день.
вернулся домой и в свою очередь вызвал председателей колхозов.
«Пропущу каждый колхоз через себя. Разберусь в деталях. Сбалансирую», — думал Лысаков, расхаживав по кабинету.
Первым приехал Гоголь-моголь, и теперь Лысаков, как образно он выражался, «пропускал его через себя».
— Почему снизил сдачу молока? — спросил он, уставив свои немигающие круглые глаза на туго набитую сумку своего ставленника.
— Сами знаете, вопрос упирается в поголовье, Степан Михайлович.
— Знаю, что в поголовье, — согласился Лысаков. — Надо искать другие пути преодоления.
— Один путь — замена...
— Замена... Ну, чем ты можешь? Сено есть? Гоголь-моголь пожал плечами: какое теперь сено, все излишки он уже сумел раструсить,
— А еще чем можно?
— Картошкой. Только быстрее, товарищ Рожков. Развернись в текущую пятидневку. Пошлем представителя — на месте примет.
Представитель райпотребсоюза Долгоаршинный -— старый дружок Гоголя-моголя—приехал накануне отчетного числа и заспешил:
— Ну, дружочек, не подведи меня, задание срочное: в суточный срок завершить — и в сводку.
— Картошка-то не выкопана еще.
— Переключи всех на картошку. Такова команде
— Заняты зерновыми.
Долгоаршинный сморщил маленькое, избитое оспой лицо и с досадой уставил на председателя свой единственный глаз.
— Так как же быть-то, товарищ председатель?
— А бестоварку нельзя? Через недельку погашу.
— Не подведешь?
— Мое слово — олово.
Отдав свое «слово-олово» заготовителю и получив за это «квитанцию-бестоварку», Гоголь-моголь просветлел, — казалось, он опять вынырнул на поверхность, и как только представитель уехал, он не утерпел, позвонил Лысакову и доложил, что задание выполнил.
В ту же ночь похолодало, схватило осенние лужи тонким прозрачным ледком, а утром «отчетного числа» нежданно-негаданно повалил густой снег. К полудню поехали уже на санях. Только один бедняга Долгоаршин-ный, захваченный врасплох непогодой, снова тащился на своей колымаге в Огоньково. Колеса, — четыре больших сплошных снежных круга, каждый по пуду весом,— не вертелись, а тащились по снегу.
«За бестоваркой едет!» — испугался Гоголь-моголь и, быстро натянув свой рыжий телячий картуз, шепнул счетоводу:
— Скажи, что меня нет дома... и не будет, — и выбежал из конторы другим ходом.
Вначале Елена обиделась. «За что же сняли с работы? Ведь я заступилась за племенной скот, который нужен колхозу. Лысаков даже и слушать не хотел. А может быть, этот скот пойдет не на убой, а в племя для освобожденных районов, и тогда я не права». Потом Елена успокоилась: она одинокая женщина, к тому же с грудным ребенком, и ей работать председателем колхоза очень трудно, — мужчине куда легче. Только не надо было выбирать Гоголя-моголя: подвалит он колхоз, под самый корень подрежет. Жаль, что заболел Арсен-тий Кириллович, — его бы надо ставить председателем.
Видя, как- Гоголь-моголь рьяно взялся за свою новую работу, Елена успокоилась: «Может быть, он и неплохо поведет дело, надо помогать ему». Но как ни странно, Елене даже и встречаться с ним не хотелось. Она хорошо знала, и в обещания, которые он давал на колхозном собрании, не верила. Ей казалось, что в них не верили и другие колхозники, но под нажимом Лысакова все же выбрали его — другого подходящего человека не было. И Елена, смирившись, пошла работать дояркой, а все свое свободное время стала отдавать сыну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110