Дальше шло непаханое поле, речка, за речкой—подъем в гору, и на самом холме — деревушка, бочком придвинувшаяся к оврагу и, казалось, чудом уцелевшая от погрома. В пей-то и жили полицаи, и сегодня они по этой дороге должны проезжать.
Партизанский отряд разделился на две группы и залег по обе стороны дороги в густой траве. В лесу, позади отряда, возле дороги оставили дозор — он должен уничтожить вражескую разведку.
Рита установила пулемет, рядом лег Яков и приготовился подавать патроны. Прошло больше часу, и вот от деревни отделились три человека. Это была разведка: солдаты шли гуськом один за другим. С каждой минутой они подходили ближе и ближе. Уж слышен стук сапог, видны лица солдат. Один был молодой и слегка прихрамывал; другой, постарше, все озирался по сторонам, не доверяя тишине. А тишина была такая, что, кро-ме стука сапог приближавшихся солдат да легкого шелеста травы, Яков ничего не слышал. Солдаты взяли винтовки на изготовку. Только последний длиннорукий верзила, забросив винтовку на плечи, по-ребячьи перекинул через нее длинные руки и спокойно шагал за солдатами.
Вот они приблизились. Яков замер, — казалось, в эти минуты дышать было страшно. Он старался плотнее втаиться в землю, стать ниже самой травы, и досадовал, что не додумался вырыть для себя ямку — того и гляди, они заметят его выставившуюся спину — и все пропало. Теперь билась одна мысль: только бы не выдать себя. Но солдаты не заметили партизан, прошли мимо, и у леса верзила с переброшенной за спиной винтовкой обернулся и махнул рукой: путь, дескать открыт. И тотчас же от деревушки двинулись подводы. Не торопясь, они опустились под гору, пересекли речку,
поднялись на поле, ровное, как стол, и сейчас каждая повозка просматривалась отдельно. Яков насчитал семнадцать подвод. Впереди ехавших шли солдаты, человек пять, и тоже с винтовками.
Как только они поравнялись, партизаны открыли огонь. Передняя лошадь рванулась в сторону и, упав, загородила дорогу. Немцы, крича, падали, хватались за автоматы, прятались за повозки, но и там не было спасения. Яков уже подползал к дороге, спустился в канаву, приподнялся на бруствер, поросший травой, выхватил винтовку у убитого немца, зацепился за второго, но лежавший ничком солдат вдруг ожил и всем своим грузным телом навалился на Якова, — и они оба по-катились по песчаному склону в канаву. Рита бросилась на помощь. Цепкие пальцы схватили солдата. за горло, и тот, откинувшись, выкатил глаза, — тем временем Яков скрутил ему руки и, взвалив на себя, потащил его обратно.
Через несколько минут партизаны стали отходить в> лес. Как только они скрылись, с горы показались немецкие мотоциклисты. Быстро подъехав, они развернулись-на дороге и заняли то же место на опушке леса, где полчаса назад лежали партизаны. Мотоциклистам сообщили по телефону, что партизаны поведут наступление из леса по дороге на деревню, и теперь приготовились их встречать. Но в это время, откуда ни возьмись, вылетел немецкий самолет, прошел над лесом и, заметив на опушке копошившихся людей, принялся бомбить своих же мотоциклистов.
На следующий день Яков с двумя винтовками в руках стоял перед строем партизан и читал выученную-наизусть присягу.
...Я верный сын советского народа,—говорил он срывающимся голосом от распиравшего грудь волнения, — торжественно клянусь перед лицом моих товарищей, что буду честно и храбро бороться с немецкими оккупантами, не жалея ни крови, ни своей жизни.
Когда прозвучали последние слова присяги, к Якову подошел угрюмый Славчук.
— Ну вот, теперь и ты по праву можешь считать себя членом нашей партизанской семьи, — и он по-мужски обнял его.
— Не посрамлю, Батя.
— И «языков» больше приводить, — продолжал Славчук и, достав из кармана гимнастерки бумагу, пристальным взглядом обвел выстроившихся партизан. Казалось, что командир бригады собирается отдать новый приказ, и все насторожились. Кругом стало тихо-тихо, только по-прежнему, купаясь в солнечном свете, лопотала на березах листва.
— Немцы напрягают последние силы, потому и злобствуют больше и расстреливают мирных жителей, — начал Славчук неторопливым глуховатым голосом. — Вот приказ о «прочесывании деревень», обнаруженный у взятого в плен немецкого офицера Ганса Эрика. Слу-
шайте, что пишут они.
Славчук, надев очки в простенькой металлической оправе, развернул бумагу и медленно, стараясь выделить каждое слово, начал читать.
...а) если жители поддерживают партизан, следует -захватить их, доставить в лагери рейхсфюрера «СС» или обергруппенфюрера «СС» Заукеля;
б) если для задержания и отправки нет времени, жителей следует полностью уничтожить...
Славчук приподнял на морщинистый загорелый лоб очки и снова оглядел партизан.
— Слышали?
— Слышали, Батя.
— Настало время выходить из лесов, освобождать -наши родные деревни, села. — Славчук смял в кулаке немецкий приказ и, вскинув голову, громко закончил:— Смерть немецким оккупантам!
Партизаны дружно подняли вверх руки с винтовками, пистолетами, гранатами, — подняли руки с тем оружием, какое было у каждого из них, и Яков тоже поднял две руки — две винтовки, его первые трофеи, и вместе со всеми в один тысячеустый голос произнес, как клятву:
— Смерть немецким оккупантам!
Однажды в партизанский штаб была передана радиограмма:
«В ночь с 4 на 5 августа 1943 года на всем протяжении от города Н. до города С. взорвать железнодорожное полотно и остановить передвижение немецких солдат и вооружения на восток».
В тот же день Славчук выехал на совещание командиров партизанских бригад. Вернувшись с совещания, он собрал командиров отрядов и сообщил, что от выполнения этой операции зависит успех продвижения советских войск на центральном участке фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110