— Твой папаша-то тоже сколь зим за лучок держался, — « уже спокойнее продолжал: — Слушай, товарищ Рас-
сохин, выдай электропилу под ответственность товарища Суслонова. Да смотри, чтоб не сломали.
Рудостойка еще что-то хотел сказать, но, махнув рукой, — «действуй, мол», повернул было в соседнюю лесосеку, — но Матвей Кульков остановил его.
— О пилах-то ребята понапрасну шумят. Лучковка — испытанное дело. Правильно вы сказали, товарищ начальник. А вот о продукте подумать бы надо. С воды-то, брат, и лучок откажешься носить, не то что моторную.
— Горячее питание нужно?
— А то как же... Два километра сюда, два обратно— напрасная трата времени.
— Хо-ро-шо-о, — пробасил Рудостойка. — Это моментом уладим. В одеяла завернем бидоны — и термос-ки готовы. Так, что ли — по-фронтовому! — и он снова остановил взгляд на Петре Суслонове. Ему показалось, что тот ехидно усмехнулся. «Кто его знает, что за артиллерист. Прицелится — и бац прямой наводкой в газету. Или карикатуру раскрасит — ходи, красуйся!» — и Рудостойка, хотя бы для видимости, но напутствовал:
— А ты, товарищ Рассохин, сам проверь пилу-то. Техника капризничать любит. Отключись на время от лучка.
— От лучка надо навсегда отключиться, — опять подрезал начальника Петр. Тот снова сморщился, пожевал толстыми губами и, не сказав ни слова, пошел по еле заметной тропинке на соседнюю делянку.
Весь вечер в общежитии горел свет. Петр Суслонов, Костя Рассохин и Катя уже несколько раз прочитали инструкцию к электропиле и обдумывали, как лучше расставить людей. Хотя Петр и заявил, что он знаком с техникой, но электропилу видел впервые и сам в душе несколько опасался за ее работу. Но признаться в этом у него не хватало сил. Он успокаивал себя: разве с такими механизмами приходилось иметь дело в армии, да ничего, справлялись. В свою бригаду Петр взял Алешку (Елена наказала брату присмотреть за парнем — молодой, неопытный — не искалечило бы!), Катю Петухову
и, конечно, как посоветовал Алешка, — Аню. Утром они вчетвером вышли на отведенную им делянку.
Катя завязала на голове платок и, утоптав около дерева снег, взмахнула топором по гладкому, твердому, точно отполированному стволу. Сосна зазвенела, как натянутая струна. Сверху посыпался снег. С каждым ударом дерево звенело все громче и громче, словно она жаловалось. Аня смотрела, как Катя подрубала «козырек», а Алешка тут же приноравливался, как лучше упереться «вилкой» в дерево, чтоб оно упало в противоположную сторону,
— Смотри, как бы не зашибло тебя, — шепнул Алешка Ане. Та только лукаво усмехнулась:
— Ничего, Алешенька! О тобой ничуточки не страшно. Ни капелюшечки...
«Ни капелюшечки...» — повторил про себя Алешка и, взглянув на девушку, подумал: «Какая она красивая». Круглое разрумянившееся лицо, серые глаза с длинными черными-черными ресницами, и брови тоже черные —-вразлет. А сама беленькая, и волосы, выбившиеся из-под клетчатого платка, совсем русые, и немного вьются.
Но вот Катя уже подрубила козырек. Петр включил ток, и электропила загудела, выбрасывая струйки желтых опилок.
— По-о-берегись! — закричал Алешка. Казалось, что дерево «пойдет на ухо», упадет не в ту
сторону, куда нужно, но оно, вздрогнув, накренилось в сторону подрубки и рухнуло со страшной силой, так что гул пошел по лесу, закрутился снежный вихрь»
Обсыпанный с головы до ног снегом, Алешка стоял с «вилкой» в руках в позе победителя, как бы желая сказать всем: «Вот как надо трудиться!»
Но торжество продолжалось недолго. После обеда с электропилой что-то случилось, и она перестала работать. Петр примерялся к ней и так, и этак, проверил кабель, но ничего не обнаружил.
Пришлось Петру с повинной головой идти к Рудо-стойке.
— А-а, — язвительно протянул тот. — Так-то, товарищ артиллерист. Дня не прошло, и уже сломал. А кто будет ремонтировать? Говорил тебе: не знаешь .— не берись. Этак ты мне все пилы в металлолом превратишь.
Рудостойка еще долго читал нотацию и, удовлетворенный безмолвием Петра, милостиво приказал Рассохину выдать новую.
— Только смотри! — предупредил он, грозно выкаты ая глаза, — смотри, не поломай. Каждая такая пила у треста — на особом учете.
И опять в общежитии допоздна горел свет. Петр и Алешка читали и перечитывали инструкцию, изучали приложенный к ней чертеж электропилы. Матвей Кульков ворчал, что зря жгут свет и мешают спать, но те, увлекшись своим делом, не обращали на него внимания.
А наутро снова работа.
Не всегда она ладилась: то передвижная электростанция остановится, то не хватает кабеля, то закапризничает электропила, и опять приходилось возиться, ломать голову. Матвей Кульков, присматриваясь к бригаде, упрямо держался своего лучка. И надо отдать ему справедливость: работать он умел, старая лучковая пила действовала в его руках безотказно, и он не сходил с Доски почета. Однако через неделю на Доске почета появилась бригада Петра Суслонова.
Матвей после работы долго стоял у Доски почета, сравнивая цифры, и вдруг удивился, что каждый член бригады зарабатывает больше его.
Это была победа. Пусть маленькая, но все-таки победа.
Бригада Петра Суслонова привлекла внимание не только Матвея Кулькова, но и других, и вскоре электропилы зажужжали на соседних делянках.
Алешка больше всех радовался и гордился успехами своей бригады. А когда Матвей Кульков наведался на их делянку, Алешка пошутил:
— Переходи к нам, Матвей, место заштатное есть — сучки подбирать. Самая подходящая работка.
Девушки засмеялись. Матвей посмотрел на подростка своими угрюмоватыми глазами и сердито пробормотал: «Цыплят по осени считают».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110