Могучие сосны стоят, не шевелясь, их гладкие ство-
лы словно отлиты из меди. Зубчатым сказочным частоколом выступают разлапистые ели на фоне бледного зимнего неба. Вдруг приветливо блеснет среди них нежная, посеребренная инеем березка, — и вот уже открывается взору целая березовая рощица, легко сбегающая по косогору.
Куда ни взгляни, синеют по увалам густые, нетронутые леса.
Заготовку леса начали на правом берегу Шолги. Вековую тишину нарушили визжание пил и стук топоров. То там, то тут с треском и с шумом падали могучие деревья, поднимая султаны снежной пыли.
Перед обедом пришел начальник лесопункта Кузьма Крошечкин — длинный, неуклюжий рябой человек, прозванный лесорубами «Рудостойкой». Крошечкин и сам был недоволен своей, как он называл, неказистой фамилией, и так свыкся с новым прозванием, что иногда подумывал, не сменить ли ему и в самом деле фамилию; «Рудостойка» — звучит куда как солиднее для начальника лесопункта.
Рудостойка издали с хозяйским видом окинул порубку и, сдвинув на затылок лисью папаху, крикнул:
— Здорово, герои!
Громкий голос эхом отозвался в глубине соснового леса. Матвей Кульков, перестав обрубать сучья, ответил:
— Здорово, герой, ежели не шутишь! Начальник, увидев Кулькова, вдруг просиял:
— Да ведь это, кажись, Матвей? Так и есть! Здорово, Матвей Лукич. Давно ты не бывал у нас, давно, — и Рудостойка размахнул руками, словно стараясь обнять свои богатства. — Видишь, как мы тут разворачиваемся. Вон там за ложбиной узкоколейку тяну, вплоть до-Пастушьей Сумки. Слыхал такое место? Нога человечья не ступала туда, а я ступил, Матвей Лукич. Чугунным колесом хочу пройти, и от дороги в стороны «усы» разбросить. Каково? Сила-то, говорю, какая мне придана, Матвей. Только бы людей мне сюда побольше, людей...
Он подошел к сосне >В, утоптав вокруг нее снег, взял из рук Матвея лучковку. Пила в ловких, сильных руках быстро стала въедаться в толстое дерево. Вскоре оно-рухнуло, и Рудостойка, вытерев пот с широкого лба, похвалился:
— Лесок-то, братцы, какой выпал вам — мачтовик... Ну, сказывай, Матвей, надолго ли председательша откомандировала вас?
— Срок с нами, как пойдет дело.
— Дело-то пойдет, — с деньгами поедете.
— Об этом ты не беспокойся — кассу уж мы у тебя увезем, — пошутил подошедший Петр Суслонов.
— Ого! — еще больше краснея, засмеялся начальник, оглядывая Петра. — Много ли вас тут таких, кассу-та везти, а? Бывало у Петровича — мужик к мужику. Заберет, бывало, рукой — любую сосну своротит. А у вас молоднячок, усы ведь еще не выросли.
— Извини-подвинься, — солидно возразил Алешка-Русанов, — хоть и без усов, а не хуже других сделаем.
— Не обижаемся на ребят, — поддержал Петр Суслонов. — Комсомол у нас в колхозе везде застрелы щик. К тому же, и техника теперь шагнула. Говорят, электропилы у вас есть?
Рудостойка вздохнул, не сразу ответил:
— Еще день без утра они у меня. Послали вон их, а что к чему — сам доходи. А вчера звонили уж из треста: как, мол, осваиваешь их.
— Правильно, для того они и посланы.
— Вот то-то что посланы. Солодянкин вон взял вчера, а к вечеру уже с лучком ходит. Вот как получается. На технику надейся, да сам не плошай. Или ты, может, инженер какой?
— Почему инженер. Я колхозник, но с техникой знаком малость.
— Он артиллерист у нас.
— А-а-а, видать, видать...
— Значит, ты, товарищ начальник, все еще на свой лучок надеешься? — с нескрываемой иронией спросил Петр. — По-твоему, и на фронте с одной бы винтовкой управились. Так, что ли?
— А ты думаешь, так сразу технику и раскусишь?— обиделся Рудостойка.
— Раскусим!
Рудостойка взглянул на Алешку и еще сильнее разозлился. «Какой-то мальчонка, и тот бросает — «раску» сим». Да что ты смыслишь в этом деле?» И, заметив у парня мелкие с прорешкой зубы, съязвил:
— По зубам твоим вижу, что раскусишь! Электропила-то вроде твоих подсолнушков — чик, и готово, ядрышко во рту. Эх ты, боже мой, молодые, а как они с нами, а? Да вы знаете ли еще, что такое лучок? А я вот... я вот хотя бы с ним, с Матвеем, с самой революции за лучок держался. И не пожалуюсь. Так, девушки, говорю? Или и вам спробовать захотелось эту пилку? Только уговор — обломки мне не носить!
Петр Суслонов вспомнил первые недели войны, когда на фронте у солдат не хватало вооружения. Лежишь, бывало, с винтовкой да противогазом, а на тебя прет танк. И рад бы его пригвоздить, да нечем.
— Без техники не справимся с заданием, — сказал Петр. — Как хочешь, а технику подавай, товарищ начальник!
«Ну, что скажешь, бегемот, на это?» — улыбнувшись подумал Алешка и тронул Аню Фролову за руку: дескать, как спорят-то...
— Выходит, все за, а я один против, — еще сильнее покраснел Рудостойка и, вдруг распахнув фуфайку, погладил на груди награды. — Это за что же мне дали, дорогие товарищи, а, не за работу?
Но тут и Петр Суслонов решил не падать лицом в грязь.
— Ты прав, начальник. Тебе дали Знак Почета за лучок, а мне «Звезду» с медалью, думаешь, зазря повесили?
Рудостойка, ошарашенный ответом, поморщился было, потом достал платок, вытер рябое лицо, будто стараясь согнать выступившие на нем красные пятна, и, не смотря ни на кого, зычно крикнул:
— Рассохин, э-эй, товарищ Рассохин!
Из вагончика показался Костя Рассохин. После того, как Гоголь-моголь снял его с работы, Костя, не задумываясь, на второй же день уехал на лесопункт. Рудостойка сразу назначил его заведующим складом.
— Слушай, Рассохин, — сказал начальник. — Выпиши вот этому... Как вас, товарищ артиллерист?
— Суслонов Петр...
— Никитич? Тогда понятно — в батьку попер, — и Рудостойка примирительно хлопнул Петра по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110