Помолчала и говорит: подай заявление, на собрании обсудим. О результате дадим
знать.
— И правильно: законы она знает. Без колхозного собрания как же? Тут такое дело: устав, мнение.
— Понятно... Кому-кому, а мне вот как перепонятно. Но унижение, черт возьми... Хуже ножа острого это унижение. А тебе черкнуть два слова — и все. Пустяк, ей богу!
Так они кружили один около другого, пока Залесов яе получил требуемый «пустяк».
Садясь в тарантас, он все еще изливал перед хозяином душу:
— Перед Русановым отступал. Сторонился. Ну, а после его мне должон почет. Люблю быть на высоте поло-жения. Теперь и записочка к делу. А насчет булок не беспокойся — вырастим. Сказано — завязано.
Залесов торжествовал. Хотя он и знал, что не его заявление, подкрепленное запиской Лысакова, возымело действие, а многочисленные просьбы самих колхозников, но везде и всюду хвалился своей настойчивостью: не будь его — не подключили бы колхоз к электросети.
В Заборье закипела работа. Подвозили из леса бревна, копали ямы, устанавливали столбы, следом за этим электромонтеры, нацепив на ноги «когти», ловко взбирались вверх и привинчивали белые чашечки изоляторов, тянули провода. А Залесов, заложив руки в карманы широченных галифе, расписывал:
— Заведем, бабоньки, плиточки, утюжки, всякую электрическую утварь. Жарь-парь на здоровье, хоть яочью, хоть днем!
Возле крайней избы женщины о чем-то громко спорили. Залесов тут как тут.
— Что за остановка, дорогие?
— Да вот. Гаврил Семеныч, столбы не туда везут. Надо к скотному двору, а она к себе, — пожаловалась заведующая фермой.
— А нам не надо? — возразила вторая женщина.
Залесов поправил крученый поясок, стягивавший вышитую рубашку, уставил глаза вверх, подражая этим Лысакову. и внушительно произнес:
— Конечно, общественное для нас в первую голову. Но опять же, каждому желательно лампочку ввернуть. Вот и угоди вам! — высказавшись так, он снисходительно разрешил:—Раз привезли столб—ставь, — и ободряюще похлопал недовольную заведующую по плечу: — Пусть народ радуется. Сознание-то у него пониже нашего. Мы с тобой как-никак руководящий кадр — потерпим.
Считая, что выполнил свой долг «руководящего кадра», Залесов степенной походкой зашагал к старикам, поднимавшим на баграх столб.
— Ну, как, Лука?
— Хорошо удумали, хорошо, Гаврила Семеныч, -— ответил одноглазый Мизгирев. — Только как бы это... воды-то хватит ли?
— Не расхолаживай, старина — воды хватит... Сила! Давай живей! Через неделю свет дадим. Ты. старина, говорят, прежде пиво варил. Так готовься. Угостим всех на славу. Уж я ничего не пожалею ради такого праздника!
На следующий день Залесов, празднично одевшись, выехал в сельпо, прикидывая в уме, сколько у него денег выручено за капусту и лук.
Гоголя-моголя он застал в конторе. Красный и Потный, тот кричал в телефонную трубку. Потом в сердцах хлопнул по столу телячьим картузом и опустился на стул"
— Вот тебе и рыбка! Наловил, выходит. Залесов вначале подумал, что речь идет об уборке, но,
услышав про рыбу, удивленно взглянул на председателя сельпо.
— Всю ночь ловил, Гаврила. Только засну и вижу; тащу, а невод рвется. К чему бы, думаю?
— И со мной это бывает, — закуривая, охотно согласился Залесов. — Потому, человек-то будто спит, ну, а психика-то... Психика-то есть ведь? Вот она и играет. Уж
если важное дело подвернулось, я сплю, но тоже вижу все как наяву. И разговариваю во сне другой раз. указания даю. И черт ее знает, что за психика человечья. Так к чему у тебя-то?
— С отчетом вызывают. Товарооборот, говорят, проваливаю. Да и уборочную кампанию не обеспечил. А где мне развернуться? Один кручусь.
Гоголь-моголь живо вспомнил последнее совещание в райисполкоме. Прошло с месяц, но положение с товарооборотом не улучшилось. А до отчета оставалось всего несколько дней. Вдруг не исправить положения? Вдруг обгонят другие сельпо и оставят его позади? И вынесут решение: «зеленые настроения и антиуборочная тенденция на практике». Прицепят такой хлястик — и ходи, голубчик. А потом апеллируйся... Еще на бюро райкома вызовут... Он торопливо стал собирать со стола бумаги и складывать в раздутую пухлую сумку.
— Да ты не тушуйся, Павлиныч. Это дело такое... С толком надо. И товарооборот пойдет, и уборочная продвинется, — начав покровительственно-важно, Залесов с обычной для него легкостью перешел на приятельский тон, весело подмигнул приунывшему Гоголю-моголю. — Водка есть? — и сам ответил: — Есть! Пиво? Закуска? Найдешь! Ну, вот, и дело в шляпе. Кто это тебя пропесочивал?
— Инструктор райисполкома, — мрачно ответил Гоголь-моголь.
— Хэ-э... А я думал, сам Шагилин. Чего пугаться инструктора? Другое дело, начальство. Но и с ним надо знать, как обойтись. Одного за ручку возьмешь да по плечу похлопаешь. С другим поздоровкаешься. А третьему картузиком махнешь издалека — и то ладно. — Залесов помедлил и, словно желая удивить своего приятеля, похлопал его по плечу: — Не заботься, выручу. Тысяч на пятнадцать товару мне готовь.
Гоголь-моголь действительно был удивлен. Уныние его как рукой сняло. На всякий случай он все же поинтересовался, зачем Залесову столько товара.
— Худые вы торгаши, — ответил тот. — Недаром вас и ругают. Станцию-то забыл? Открывать думаем — «прыснуть надо. То-то... А деньги я тебе хоть через неделю, хоть раньше, только чтоб надежно было. Забронируй водку; — Залесов наморщил лоб, подумал. — Надо
бы гуляшом угостить, а? Забирай у меня полдюжины овец под это дело. Помогать тебе, так уж помогать!
Самоуверенный и лукавый взгляд Залесова скрестился с осторожно-хитрым взглядом Гоголя-моголя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110