"скатиться в
яму" и "связать себя", которые распределяют период на две части, начина-
ющиеся анафорически: "эсеры и меньшевики скатились" - "эсеры и меньшеви-
ки связали себя" и развивающие соответственную тему. Третья часть начи-
нается усиленным повторением первой темы и заключается соединением сжа-
тых в короткие фразы обеих тем: "они связанные люди. Они на дне ямы".
На этих примерах весьма отчетливо видна строгость - почти музыкальная
- построения. Логическая функция их, думаю, достаточно понятна из анали-
за предыдущих примеров.
Повторение кажется вообще функцией лирической, искони выступая в ор-
ганической связе с ритмическим повтором и периодически возвращающейся
мелодией песни, этой первичной "формой явления" поэтического слова. Ин-
тонациональная сила повторения, присущая ему и теперь в стихе и прозе,
свидетельствует об этом моторном его происхождении. Но сводить только к
этому роль повторения значило бы далеко не оценить всего его значения.
Слово - речь обладает и другими сторонами, кроме моторной, в которых
повторение играет не менее существенную и совершенно иную роль. Вместе с
тем интонационное повторение вовсе не обязательно совпадает "с лиричес-
ким", оно имеется во всех родах слова и, поскольку движение речи лири-
ческой, эпической, драматической различно в каждом из этих родов, раз-
личны и виды интонационного повторения, присущие каждому. Собственным
своеобразием обладает и риторическое интонационное повторение, в том
числе и наиболее сильное, может быть основное в этом отношении, повторе-
ние анафорическое.
То же самое следует сказать вообще о конструктивном повторении. Фор-
мулы почти музыкальной композиции периода, приведенные выше отнюдь не
означают тождества такого повторения с построением лирическим или музы-
кальным, даже если оно будет выражаться буквально такой же формулой. Мы
видили, что риторическое построение служит специальным целям, только
ораторской речи присущим. На примерах ленинской речи это особенно убеди-
тельно, ибо ее никак нельзя заподозрить служению лирическим, эпическим и
вообще поэтическим целям. Как я указывал уже на анализе отдельных приме-
рах, риторическое слово обладает своей особой специфической, "риторичес-
кой" функцией, отличной от функций, делающих слово лирическим, эпическим
или драматическим.
Но, учитывая это изменение самой функции, нельзя не признать, что
можно говорить о соответственных конструктивных элементах в различных
функциональных системах конструкции: так, напр., "сюжет" имеется в свое-
образных аспектах и в повествовании и в лирике, и в речи. Так и повторе-
ние где бы то ни было - в риторике, в музыке, в танце все же остается
повторением, хотя и играет в разных областях разные роли. Так, напр.,
повторение в повествовании, напр., обычное в сказке, былине, балладе,
тройная последовательность исполняемых задач, встречаемых препятствий и
т. п. имеет определенную сюжетную роль. Оно развертывает сюжет, развива-
ет ситуацию, усиливая ощущение задержки в течении повествования и тем
подчеркивая временной момент и напрягая ожидание, стремящееся к развяз-
ке. Оно подобно запруде, повышающей уровень и увеличивающей массу потока
и ее поступательную силу. Напротив, такое повторение, которое академик
А. Н. Веселовский хотел видеть в песне о Роланде, трижды повторяющейся с
вариантами описания того же момента, если понимать его именно так, а не
как последовательную связь трех однородных моментов, такое "эпическое
повторение", вопреки данному ему Веселовским названию, кажется скорее
"лирическим", ибо в нем отсутствует момент поступательный, присущий по-
вествованию, отсутствует прием задержки, и тем самым снимается временной
момент, упраздняется движение. Создается своеобразный антракт, подобный
тому, который создавался хорической песней в промежутках между сценами
античной трагедии. Этот антракт - "лирический".
И вот, нечто соответственное можно различить в риторических повторе-
ниях. Они могут служить развертыванию "сюжета", продвижению изложения,
развитию и градации доводов, словом - поступательному или "повествова-
тельному" движению ораторской речи. Они тоже создают своего рода "запру-
ду", вызывая и усиливая напряжение ожидания, так как "развязка", разъяс-
нение, вывод, к которому клонит оратор, а с ним и точка опоры, несущая
главный вес речи, переносится вперед. Подобное явление в построении фра-
зы и периода достигается и другими приемами, с той же целью перенесения
главного веса к концу. От этих поступательных повторений можно отличать
другие, которые, напротив, останавливают движение, не нагнетая напора
его, а обращая его как бы внутрь себя, образуя своего рода неподвижный
"водоворот", воронка которого, говоря фигурально, засасывает и поглощает
все внимание. Закрывая горизонт, они замыкают поле зрения, снимая таким
образом момент движения. Именно такого рода повторения преобладают и ха-
рактерны для речи Ленина, как это можно было видеть на приведенных при-
мерах. Как я указывал в анализе этих примеров, это предпочтение Лениным
такого рода повторений связано с самым существом его речи. Он обращается
не к чувству и не к воображению, а к воле и решимости. Его речь не раз-
вертывает панораму для пассивного созерцания, не служит гидом, ведущим
равнодушного туриста; она борется со слушателем, вынуждая его к активно-
му решению, и для этого припирает его к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139