После этого Борхардт стал говорить, чтобы оперировал я, а он будет
ассистировать, я ему на это ответил, что оперировать должен он, а я с
удовольствием ему поассистирую. Борхардт еще несколько раз повторял это
свое предложение, что он будет помогать при операции. Так я и до сих пор
не знаю, зачем он это говорил, - думаю, из галантности. О самой операции
Владимир Ильич потом как-то на перевязке сказал мне и д-ру Очкину: "я
думал, что вся эта процедура будет гораздо скорее; я бы сдавил так - да
и разрезал, пуля и выскочила бы; а то это все для парада было". Пришлось
невольно рассмеяться и почти согласиться с ним. Вл. Ил. приехал точно в
12 час., с ним тов. Беленький и еще кто-то из охраны. Приехал и Н. А.
Семашко. В операционную вошел, конечно, только Ник. Ал., который спросил
меня "кто же будет оперировать?". Я ему ответил: "немец, конечно, для
чего же он приехал?". Ник. Ал. согласился с этим. Операция прошла вполне
благополучно, Вл. Ил. видно совершенно не волновался, во время самой
операции только чуть-чуть морщился. Я был уверен, что операция будет ам-
булаторная и Вл. Ил. через 1/2 часа, после операции, пойдет домой. Бор-
хардт категорически запротестовал против этого и потребовал, чтобы
больной остался в больнице, хотя бы на сутки. Я не возражал против это-
го, конечно, так как стационарное наблюдение всегда гораздо покойнее. Но
куда мне было положить такого пациента, как Владимир Ильич? Отделение
было переполнено, но - кем? Я знал, чем каждый из них болен, но совер-
шенно не представлял себе, что может быть на уме у моих больных. Посове-
товавшись с главным доктором Вл. Ил. Соколовым, мы решили положить Вл.
Ил. в 44-ю палату на женское отделение; палата была отдельная, изолятор,
лежавшую там больную легко можно было перевести в общую палату


. Вл. Ил. сначала очень запротестовал и не хотел оставаться в больнице "из-за пустяков". Пришлось уговаривать, указывать, что после кокаина может появиться и тошнота, и рвота, может быть головная боль и нам удобнее будет его наблюдать. Вл. Ил. долго не с
оглашался на наши уговоры, последней каплей, кажется, были мои слова: "я даже для вас, Вл. Ил., палату на женском отделении приготовил". Вл. Ил. рассмеялся, сказал "ну вас" и остался.
Это неожиданное помещение в больницу, конечно, наделало много хлопот
не нам, больничным, а, главным образом, охране и обеспокоило Надежду
Константиновну и Марию Ильиничну, которые и звонили ко мне и потом прие-
хали. Мар. Ил. беспокоилась, накормят ли Вл. Ил. Я успокоил, сказавши,
что и позаботимся со всех сторон, и покормим, и напоим.
Вл. Ил., как всякий больной, поступающий в больницу, был проведен по
всем бумагам, была написана история болезни, которую заполнил Вл. Ив.
Соколов, главный доктор. Вл. Ил. беспрекословно подчинился больничным
порядкам, очень любезно принял д-ра Соколова, отвечал на все его вопро-
сы, дал себя выслушать и выстукать. Из этой истории болезни позволю от-
метить только последние строчки: "Со стороны нервной системы - общая
нервозность, иногда плохой сон, головные боли. Специалистами констатиро-
вана неврастения на почве переутомления". Часов в 7 вечера мой сынишка
сильно порезал себе ногу, пришлось пойти с ним в корпус и наложить на
рану швы и повязку. Я зашел к Вл. Ил., рассказал ему об этом случае, и
потом он каждый день спрашивал у меня, как нога моего сына, пока у него
не зажило. Эта внимательность к другим - одна из черточек характера Вл.
Ил. Вл. Ил. чувствовал себя прекрасно, на вопрос мой, не нужно ли чего,
ответил, показывая на тов. Беленького, который стоял в дверях: "Скажите
ему, чтобы они не очень волновались и больных бы не стесняли". Часов в
11 вечера, когда я зашел вновь в корпус, Вл. Ил. уже спал. На другой
день утром приехал Борхардт, сделали перевязку и в 1 часу Вл. Ил. уехал
домой. С Борхардтом вместе сделали еще одну перевязку, он уехал, и рану
повели уже я с моим помощником д-ром А. Дм. Очкиным, с нами всегда езди-
ла и моя операционная фельдшерица К. М. Грешнова. Заживление ранки, ко-
торое велось на тампоне, длилось недели 2 1/2, ранка заживала совершенно
гладко; несколько дней из-за этой ранки Вл. Ил. пробыл в Кремле и потом
приезжал на перевязки из Горок. Каждый раз Вл. Ил. пенял на то, что нам
приходится из-за этих перевязок много терять времени, и все хотел ездить
на перевязки в больницу. Приходилось уверять, что мы это делаем с полной
готовностью и что для нас будет гораздо спокойнее перевязывать его
здесь, а не в больнице. Несколько раз Вл. Ил. оставлял нас пить чай, ра-
душно угощал, беседуя на самые различные темы. Рана уже зажила, была под
корочкой; чтобы снять совсем повязку, нужно было посмотреть через день,
через 2 - так и договорились.
Через 2 дня меня вызывают часа в 3 с конференции в больнице к телефо-
ну. У телефона Вл. Ил.: "Вы что делаете?" - спрашивает он. "Сижу на за-
седании, потом пойду домой". - "А скоро ли?" - "Минут через 15-20". -
"Хорошо, минут через 20 я к вам приеду". Я хотел было запротестовать, но
он положил трубку.
Действительно, минут через 20, Вл. Ил. приехал и прошел прямо ко мне
в кабинет. Я стал было ему говорить, зачем он беспокоился, ведь я бы к
нему приехал. "Я, Владимир Николаевич, сейчас ровно ничего не делал, а
вы работали; нечего об этом толковать". Снял я коллобийную повязку и
сказал, что можно оставаться без повязки. "Ну, вот и хорошо, а то вся
эта ерунда мне очень надоела". Потом Вл. Ил. стал спрашивать меня, как
бы ему поблагодарить мою фельдшерицу и не нужно ли чего д-ру Очкину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139