д. вообще так же мало дорожили жизнью французского
крестьянина и рабочего, как и русского, но при данных обстоятельствах
задача французского командования и французской буржуазии заключалась в
том, чтобы за счет русской армии и сенегальских дивизий сохранить по
возможности нетронутой основную силу французской армии, дабы в момент
заключения мира иметь возможность осуществить все планы французского им-
периализма. Наглость французских претензий, циничное отношение французс-
ких биржевиков к многомиллионной стране не выразились ни в чем так ярко,
как в требовании отправки во Францию 400.000 русских солдат, требование,
которое было формулировано Вивиани во время его миссии в Россию (см. ме-
муары Палеолога).
С каждым днем русский крестьянин начинал все более и более сознавать,
что он ведет войну за интересы своих собственных врагов, русских помещи-
ков и капиталистов, как своих, так и иностранных.
Надо заметить, что недовольство войной, возмущение против правящих,
вовлекших народные массы в кровавую бойню, все более и более нарастало и
во всех западно-европейских странах. Уже с самого начала войны во Фран-
ции и в Германии циркулировали глухие слухи о фактах проявления протеста
против войны в рядах войск. В частности, через несколько месяцев после
начала войны в Париже втихомолку передавали, что один отряд на фронте
взбунтовался и собирался итти на Париж с требованием мира, но отряд этот
был остановлен бывшим героем Фашоды генералом Маршаном, которому-де уда-
лось, не прибегая к кровопролитию, уговорить солдат вернуться к исполне-
нию "долга". Понятно, военная цензура во всех странах не пропускала ни-
каких сведений в прессу о настроении умов в армии. Однако уже чуть ли не
с первых дней войны во французской империалистической прессе стали появ-
ляться тревожные сведения о настроении крестьян по отношению к находя-
щимся на фронте сыновьям и членам семей крупных землевладельцев, графов,
маркизов, вообще знатных или богатых людей. Как жаловались "Echo de
Paris" (Парижское эхо), "Figaro" (Фигаро) и другие подобные органы печа-
ти, во многих сельских местностях Франции о всех лицах из господствующих
классов, находящихся на фронте, в деревнях распространяются упорные слу-
хи, будто означенные лица расстреляны или арестованы за сношение с неп-
риятелем. Органы прессы требовали от министерства внутренних дел приня-
тия энергичных мер для прекращения клеветнических слухов и для обнаруже-
ния злостных клеветников, и один из правых депутатов поставил даже в
парламенте вопрос о мерах борьбы с кампанией клеветы, имеющей целью по-
дорвать "священный союз" всех классов перед лицом внешнего врага. Расп-
ространение слухов об измене богатых людей, о их предательских сношениях
с немцами, доверие ко всем подобным слухам было первым симптомом недо-
вольства крестьян правящими классами, вовлекшими их в страшную бойню,
которая особенно тяжело ложилась на крестьянство, на сельские местности,
откуда все более или менее здоровые мужчины были взяты на фронт. Посте-
пенно недовольство войной стало все больше и больше захватывать и армию,
но уже под знаменем революционных идей. Как констатирует Луи Дюмор в ро-
мане "Les defaitistes" (Пораженцы), весной 1917 г. по французской армии
прокатилась волна морального разложения. К 20 мая волнения охватили семь
корпусов. К этому времени оказались дезорганизованными 113 войсковых
единиц: 75 пехотных полков, 22 баталиона стрелков, 12 артиллерийских
полков, два полка колониальной пехоты, один драгунский полк, один бата-
лион сенегальцев. На пространстве от Суассона до Парижа находилось не
более двух дивизий, на которые можно было положиться.
"В ряде полков офицеры были арестованы, в других солдаты отказывались
повиноваться, пели "Интернационал" и выносили резолюции против прави-
тельства:
" - Наши жены умирают с голоду. Нужно судить правительство, отказыва-
ющееся заключить мир с Германией. Пойдем на Париж. В Палату Депутатов -
таков был язык этих резолюций".
"Кое-где солдаты избрали советы - "по образцу русских солдат". Были
части или группы, которые и в действительности пошли на Париж, но были
перехвачены на пути или кавалерией, или другими здоровыми частями ар-
мии".
Из мемуаров ренегата Шейдемана мы знаем о том настроении, которое ца-
рило в германской армии, жаждавшей мира, о грандиозных рабочих забастов-
ках, прокатившихся по всей Германии перед конференцией в Стокгольме. Дух
недовольства, революционное настроение все больше усиливалось в населе-
нии, особенно в рабочих массах. Шейдеман рассказывает о двух массовых
забастовках в 1917 и 1918 г.г. и о том, как после начала движения он сам
вместе с Брауном и Эбертом вступил в забастовочный комитет, "чтобы удер-
жать движение в организованных рамках и как можно скорее прекратить его,
переговорив с правительством"*1.
Одновременно волновались и низы армии, которая с нетерпением ждала
конца войны. Как признает Шейдеман, в период Стокгольмской конференции
_______________
*1 Курсив наш. См. Ф. Шейдеман, "Крушение Германской империи", стр.
105 - 110, Государств. Издательство, Москва - Петроград, 1923. над всеми
окопами стояла мысль о Стокгольме, как о новой Вифлеемской звезде, кото-
рая должна привести к яслям мира. В течение трех месяцев мысль миллион-
ных армий была направлена на результаты переговоров между представителя-
ми рабочих, и понятно, что бесплодность переговоров бесконечно усилила
усталость от войны и отвращение к затягивающим войну аннексионным вожде-
лениям*1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139