Чем она свободней
буржуазной?
По Брюсову: "обе литературы не свободны. Одна тайно связана с буржуа-
зией, другая открыто с пролетариатом. Преимущество второй можно видеть в
более откровенном признании своего рабства, а не в большей свободе...
Если мы и согласимся, что общепролетарское дело - дело справедливое, а
денежный мешок - нечто постыдное, разве это изменит степень зависимости.
Раб мудрого Платона всетаки был рабом, а не свободным человеком".
Цензурный устав, вводимый в социал-демократической партии, мало чем
отличается от старого царского устава.
"Утверждаются основоположения социал-демократической доктрины, как
заповеди, против которых не позволены (членам партии) никакие возраже-
ния".
"Есть слова, которые воспрещено говорить. Есть взгляды, высказывать
которые воспрещено... Членам соц.-демокр. партии дозволяется лишь крити-
ка частных случаев, отдельных сторон доктрины, но они не могут критичес-
ки относиться к самым устоям доктрины".
"Отсюда", заключает Брюсов, "один шаг до заявления халифа Омара: кни-
ги содержащие то же, что Коран, лишние, содержащие иное, - вредны".
Но какое, казалось бы, дело Брюсову и прочим "пылким сторонникам сво-
боды", какие уставы вводит у себя социал-демократическая партия? Каждый
добровольный союз людей в праве устраиваться так, как ему заблагорассу-
дится.
Брюсов и говорит: "разумеется, пока несогласным с такой тиранией
представляется возможность перейти в другие партии".
Однако, - и в этом все дело, - "как у каждого солдата в ранце есть
маршальский жезл, так каждая политическая партия мечтает стать
единственной в стране, отождествить себя с народом. Более, чем другая,
надеется на это партия социал-демократическая. Таким образом угроза изг-
нанья из партии является в сущности угрозой извержением из народа".
Может случиться, что пролетариат захватит государственную власть, -
тогда социал-демократический устав станет уставом всенародным. Надо в
предвиденьи этого "катастрофического" случая заранее обеспечить себе и
себе подобным свободу творчества, свободу слова.
"В нашем представлении", указывает Брюсов, "свобода слова неразрывно
связана со свободой суждения и с уважением к чужому убеждению". Потому
что, - "для нас дороже всего свобода исканий, хотя бы она и привела нас
к крушению всех наших верований и идеалов".
Ленин утверждает, что вся буржуазная литература в рабстве у буржуа-
зии. Брюсов протестует:
"Повидимому, г. Ленин судит по тем образчикам писателей - ремесленни-
ков, которых, он, быть может, встречал в редакциях либеральных журналов.
Ему должно узнать, что рядом встала целая школа, вырасло новое, иное по-
коление писателей-художников... Для этих писателей - поверьте, г. Ленин,
- склад буржуазного общества более ненавистен, чем вам... Всю свою зада-
чу они поставили в том, чтобы и в буржуазном обществе добиться "абсолют-
ной" свободы творчества".
Брюсов подразумевает, повидимому, писателей символистов и расценивает
их, как подлинных борцов за свободу в отличие от Ленина, который намере-
вается только сменить одну тиранию на другую.
Поэтому, обращаясь к Ленину, Брюсов считает своим долгом заявить:
"Пока вы и ваши идете походом против существующего "неправого" и
"некрасивого" строя, <мы> готовы быть с вами, мы ваши союзники. Но как
только вы заносите руку на самую свободу убеждений, так тотчас мы поки-
даем ваши знамена. "Коран социал-демократии" столь же чужд нам, как и
"Коран самодержавия". И поскольку вы требуете веры в готовые формулы,
поскольку вы считаете, что истины уже нечего искать, ибо она у вас, - вы
- враги прогресса, вы - наши враги".
И добавляет:
"У социалдемократической доктрины нет более опасного врага, как те,
которые восстают против столь любезной ей идеи "архе". Вот почему мы,
искатели абсолютной свободы считаемся у социал-демократов такими же вра-
гами, как буржуазия. И, конечно, если бы осуществилась жизнь социально-
го, внеклассового, будто бы истинно "свободного" общества, мы оказались
бы в ней такими же отверженцами, каковы мы в обществе буржуазном".
История переубедила Брюсова. Октябрьский переворот, тот самый, кото-
рого с таким ужасом ждали "пылкие сторонники свободы", увлек его в ряды
Ленинской партии. Брюсов понял, почему Ленин называл открытую связь с
пролетариатом подлинной свободой. Он честно признался в своих ошибках
1905 года.
Но мысли, высказанные тогда Брюсовым, не умерли. Они живы. До сих пор
еще. В Советской России. И наряду с другими микробами буржуазного инди-
видуализма - заражают мозги даже молодых пролетарских литераторов.
Начинаются мечты о "свободе творчества". Отсюда культ Есенина. Пусть
"свобода в кабаке", хулиганская свобода, пусть свобода добровольной
смерти, - все равно, - какая ни на есть, - а "свобода".
Это большая опасность. О ней стоит поговорить всерьез.
Нельзя отмахнуться: - "буржуазный пережиток". Да, - буржуазный пере-
житок. Но чем об'яснить, что этот буржуазный пережиток оказался таким
живучим, таким активным, что даже белую горячку сумел возвести в символ
вожделенной свободы.
Причин две. Первая, основная - это общие условия нашего на 90% мелко-
буржуазного мещанского бытия.
Ленин это обстоятельство учел: "мы не скажем, разумеется о том, чтобы
преобразование литературного дела, испакощенного азиатской цензурой и
европейской буржуазией, могло произойти сразу. Мы далеки от мысли пропо-
ведывать какую-нибудь единообразную систему или решение задачи нес-
колькими постановлениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139