В глазах у нее блестели слезы.
Айтел сказал то, чего не следовало говорить.
– А ты не хочешь поехать к нам выпить кофе? – спросил он Лулу.
– Пожалуй, нет, – с улыбкой произнесла Лулу.
– Отчего же, поехали в свинарник, – сказала Илена. – Свиньи ждут не дождутся, когда можно прыгнуть в сено.
– Спокойной ночи, Лулу, – сказал Айтел.
Они пошли к выходу, не попрощавшись ни с кем. У дверей их поймала Доротея. Она была сильно пьяна.
– Все прошло хорошо с моим другом из правительства? – с трудом ворочая языком, спросила она.
– Ты ждешь благодарности? – спросил Айтел.
– Ты намерен быть таким стервозным наглецом всю свою жизнь?
Глядя в разгневанные, тяжелые от алкоголя глаза Доротеи, он вспомнил, что в свое время – как бы недолго это ни продолжалось – они лежали в одной постели. Айтела кольнуло в сердце. Где, на каком небесном кладбище покоятся те нежные слова, которые влюбленные некогда говорили друг другу?
– Поехали, Илена, – сказал он, так и не ответив Доротее.
– Ты не заслуживаешь того, чтобы даже какой-нибудь пес сделал что-то для тебя, – крикнула им вслед Доротея.
По пути домой ни он, ни Илена не произнесли ни слова. Поставив машину в гараж, Айтел прошел за Иленой в гостиную и приготовил себе коктейль.
– Ты трус, – сказала Илена. – Тебе хотелось остаться, а ты не остался.
Он вздохнул.
– Ох, детка, хоть ты-то не начинай.
– Ну конечно, только не я. Ты хотел куда-то отправиться с Лулу, и я помешала, верно?
А он подумал: как быстро она стала женой.
– Ничему ты не помешала, – машинально произнес он.
– Думаешь, ты мне так уж нужен? – вспылила она. – Хочешь я тебе кое-что скажу? Когда я пьяная, я нахожусь за миллион миль от тебя.
– А я, когда пьяный, люблю тебя, – сказал он.
– Зачем ты мне так лжешь? – Лицо ее исказилось от усилия сдержать слезы. – Я и без тебя проживу, – сказала она. – Сегодня вечером, на вечеринке, я поняла, что могу уйти оттуда и никогда не вспомнить о тебе. – Он молчал, и это лишь еще больше разозлило ее. – Я сейчас кое-что скажу тебе, – продолжала она. – Этот твой приятель, этот омерзительный мужик Дон Бида, предложил мне поехать к нему с его женой и такого мне наговорил… он считает меня потаскухой. Что ж, может, мне нравится благородное общество и то, что меня считают потаскухой. Я хотела поехать с ним, – выкрикнула она, – я ничем не отличаюсь от него. Так что не думай, будто ты обязан считаться со мной. Если ты хочешь поразвлечься, не думай, что я стану тебя останавливать. Я тоже могу поразвлечься.
Улыбаться в такую минуту было ужасно, но Айтел ничего не мог с собой поделать.
– Бедная моя малышка, – сказал он.
– Ненавижу тебя, – выкрикнула Илена и ушла в спальню.
Ох, до чего же он был пьян. «Бедная маленькая страдалица», – подумал он об Илене. Она ни за что не поверит, что он готов жениться на ней, а он женится. Он сидел и пытался найти слова, в которых его предложение показалось бы ей наиболее привлекательным. И вдруг расхохотался. В этот момент, казалось, он все понял. То, что меньше часа назад он больше всего на свете хотел переспать с Лулу, выглядело такой нелепицей. Илену в тот момент, должно быть, в такой же мере притягивал Дон Бида. Иначе она не назвала бы его омерзительным. И словно дыхание ветерка, пролетевшего над пеплом его желания переспать с Лулу, мелькнула мысль: а не следовало ли ему принять предложение Биды? Было что-то возбуждающе-волнующее и отнюдь не неприятное в том, чтобы отправить Илену в такой разгул. С мужеством человека, наблюдающего в операционное зеркало, как ему делают операцию, Айтел всматривался в самого себя. В свое время – сколько лет прошло с тех пор? – достаточно было девушке царапнуть его словом, чтобы потекла кровь застенчивого, страстного юноши, каким он был. Он вздохнул, вспомнив постулаты философии пьяного: время – это текучая жидкость, жидкость высыхает, и время исчезает.
А Илена все это время, несомненно, страдала. Есть в ней что-то комичное, думал Айтел: ведь в основе хорошей комедии всегда лежит несостоявшаяся драма, а Илена все воспринимает всерьез. В таком случае надо подкинуть ей драму – пора сделать предложение. Он поднялся, прошел в спальню и увидел, что Илена лежит на покрывале. Она лежала, зарывшись лицом в скрещенные руки, в классической позе посредственной актрисы, изображающей горе, – будучи женщиной искренней и комичной, Илена и должна была лежать так. Айтел легонько погладил ее по спине, и она шевельнулась. Наверное, хотела сказать ему, что вовсе не думала так плохо о Доне Биде.
– Уйди, – сказала ему Илена.
– Нет, дорогая, я хочу с тобой поговорить.
– Пожалуйста, оставь меня в покое.
Он стал гладить ее по голове.
– Дорогая моя, – сказал он, – я многое испортил, но ты должна знать, что я дорожу тобой. Мне невыносима мысль, что я причиняю тебе боль. – В известной мере это была правда. – Я хочу сказать, я хочу, чтобы ты всегда была счастлива. – И действительно, если бы он мог кому-то дать счастье, он дал бы его ей.
– Все это одни слова, – произнесла Илена, не отрываясь от подушки.
– Я хочу, чтоб мы поженились, – сказал Айтел.
Тут она села и повернулась к нему.
– Понимаешь, я думал, что мы можем и дальше так жить, а когда ты почувствуешь, что это тебя больше не устраивает, тогда, прежде чем разойтись, мы могли бы пожениться, ну и затем развестись. Я хочу сказать, что знаю, как тебе хочется выйти замуж, потому что тебе кажется, будто никто тобой не дорожит настолько, чтобы жениться, вот я и хочу доказать, что я тобой дорожу.
Глаза ее наполнились слезами, они побежали по щеке и стали капать на ее руки. А она сидела, опустив руки на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136