А он даже не рассердился. По-моему он этого ожидал. Просто сказал, что рад моему возвращению на студию, и уговорил меня пожить с ним. Знаешь, я понял что он дорожит мной, и меня это очень тронуло. Мы сочинили новый контракт. Мы с Колли поровну разделим гонорар, если он сумет уговорить Тепписа поручить мне режиссуру. Завтра, когда я выступлю, все будет уже решено. Мне останется лишь одобрить верстку моего заявления.
– Все это так, но как вы себя чувствуете? – неожиданно спросил я, не в силах больше слушать его.
Ироническое выражение, которое он силой воли удерживал на лице, уступило на миг чему-то уязвимому.
– Как я себя чувствую? – переспросил Айтел. – О, ничего необычного, Серджиус. Видишь ли, по истечении некоторого времени я понял, что они поставили меня на колени, и если я не готов принять сверхдозу сонных таблеток, мне придется пройти через это испытание, не пытаясь сопротивляться. Так, впервые в жизни у меня возникло ощущение, что я полнейшая проститутка в этом мире, и я принимал каждый удар, каждый пинок и каждое неожиданное проявление доброты с внутренней благодарностью за то, что все могло быть куда хуже. А сейчас я чувствую просто усталость и, по правде говоря, доволен собой, потому что, поверь, Серджиус, это была грязная работа. – Он раскурил сигарету и вынул ее изо рта. – В конечном счете для самоуважения у тебя остается одно. Возможность сказать себе, что ты омерзителен. – Он сунул сигарету в рот и снова вынул ее. – Кстати, – пробормотал он, и вид у него стал немного извиняющимся. – Я подумал, что, пожалуй, слишком много на себя взял, посоветовав тебе отказаться от предложения «Сьюприм».
– Я не жалею об этом, – сказал я не вполне правдиво.
– Ты уверен? – Он покрутил стакан в пальцах. – Серджиус, я думал о том, чтобы пригласить тебя быть у меня ассистентом.
Я внезапно разозлился.
– Это они вас подталкивают? – спросил я. – Они все еще думают снимать обо мне фильм?
Он обиделся.
– Ты слишком далеко заходишь, Серджиус.
– Возможно, – сказал я. – Но что, если бы я не заехал к вам сегодня? Вы бы подумали сделать мне такое предложение?
– Нет, – сказал Айтел, – должен признаться, я не думал об этом до настоящей минуты. Да это и не имеет такого уж значения. Можешь до конца жизни начищать ножи и вилки.
На какой-то миг я снова почувствовал соблазн. Но тут в мозгу возникла мысль, что я могу увидеть на студии Лулу и что она будет здороваться со мной как с помощником Айтела. Поэтому я положил его предложение в папку работ, от которых мы отказались и которую мы носим всегда с собой, и сказал:
– Забудьте об этом, – затем взглянул на часы.
Уже поднявшись, чтобы уйти, я вдруг спросил:
– Вы хотите, чтобы я приглядывал за Иленой?
Айтел казался таким заброшенным среди своих чемоданов.
– За Иленой? – переспросил он. – Ну, не знаю. Пожалуй, поступай так, как считаешь нужным.
– Вы имеете от нее известия?
Он вроде бы собирался сказать «нет», а потом кивнул.
– Я получил от нее письмо. Длинное письмо. Мне переслали его, когда я был в киностолице.
– Вы собираетесь ей ответить?
– Нет, я просто не знаю, как это сделать, – сказал он.
Айтел проводил меня до двери, и мы распрощались. Когда я уже шел по подъездной аллее, он окликнул меня и вышел в сад.
– Я перешлю тебе ее письмо, – сказал он. – Я не хочу его хранить и не хочу выбрасывать.
– Написать вам после того, как я его прочту?
Это тоже заставило его задуматься.
– Пожалуй, нет, – размеренно произнес он. – Понимаешь, мне кажется, что если я распущусь, то буду очень скучать по ней.
– Ну, до свидания.
На миг сверкнула его чарующая улыбка.
– Пожалуйста, прости меня, Серджиус, за это предложение быть моим ассистентом.
– Мне кажется, вы сделали это из добрых побуждений, – сказал я.
Он кивнул. Хотел что-то сказать, передумал, и когда я уже повернулся, чтобы продолжить свой путь, он все-таки не удержался.
– Знаешь, мне не хотелось тебя волновать, – сказал он, – но эти детективы задавали кучу вопросов о тебе.
В глубине души я, пожалуй, не так уж этому и удивился.
– Ну и, – сказал я тоненьким голоском, – что же вы им сказали?
– Ничего. То есть я сообщил им несколько деталей твоей жизни – я подумал, что это будет выглядеть подозрительно, если я ничего не скажу, – но по-моему, мне удалось убедить их, что нет нужды тебя тревожить.
– Только вы в этом не уверены, – сказал я.
– Нет, – признался Айтел, – они могут явиться с визитом к тебе.
– Что ж, спасибо, что сказали, – холодно поблагодарил я. Тут он впервые посмотрел мне в глаза и тихо произнес:
– Серджиус, почему ты так жесток со мной? Я всегда по возможности честно относился к тебе.
Я кивнул. Голос у меня слегка захрипел, и я поспешил поскорее выбросить из себя слова. Помимо моей воли Айтел был все еще дорог мне, поэтому я немного соврал, сказав:
– Извините, но, возможно, сегодня вы были даже слишком со мной честны. – Его глаза на миг вспыхнули, а я невольно, сам не понимая, поступаю ли я так из жестокости или мне важно быть честным, вынужден был снова причинить ему боль. – По-моему, – сказал я, – нехорошо было строить из себя нечто большее, чем вы есть.
Однако это не явилось для него неожиданностью.
– Да, – сказал он, – ты теперь достаточно взрослый и можешь обойтись без героев. – И, погладив меня по плечу, повернулся и пошел к дому.
Письмо я получил только в конце недели. До того дня у меня была возможность услышать достаточно всего об Айтеле: каждый вечер я читал в своей меблированной комнате что-то о нем. Целую неделю после того, как он дал показания в комиссии, в светской хронике писали о нем, словно он был героем дня, а когда эта тема исчерпала себя, мне попалось лишь несколько заметок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136