– Он так говорил?
– Он даже сказал, что любит меня.
Айтел был поражен и в то же время порадовался. Пусть кто-то еще заботится о ней – тогда, возможно, на нем будет меньше ответственности.
– В таком случае как же ты не поняла, почему Мэрион был таким мерзким? – услышал он свой вопрос.
– Неужели ты даже не разозлился?
– Илена, не будем вокруг этого взбивать пену.
– Какой ты холодный человек, Чарли, – сказала она.
– Ой, не возникай. Ты же всерьез не сердишься на Мэриона за то, что он втюрился в тебя.
Под конец она все-таки согласилась проститься с Мэрионом. Застенчиво, с красными глазами, она на минуту вернулась в гостиную и улыбнулась ему.
– Какая же ты красивая, лапочка, – сказал Мэрион и послал ей поцелуй. – Я имею в виду, что ты лучше всех нас.
Илена отправилась спать, и Айтел с Мэрионом остались одни; настроение у Мэриона было скверное.
– Почему ты не хочешь поверить, что я люблю ее? – спросил его Айтел.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я так и скажу.
– Ты сам в ней что-то видишь, – продолжал Айтел. – Ты же это сказал. Она так жаждет обрести достоинство.
– Достоинство! – Мэрион пригнулся, словно намереваясь проскочить сквозь препятствие. – Чарли, ты же знаешь, как знаю и я, что она просто девчонка, которая отиралась тут.
– Это неправда. Этим не все сказано. – Айтела покоробило то, как спокойно он это произнес. «Если бы я любил ее, я с ним сейчас не так бы говорил», – подумал он.
– С Иленой можно сделать что угодно, – чуть ли не мечтательно произнес Фэй. – Она из тех, кого можно втоптать в грязь. – Он уставился в пространство. – При условии, что ты верховодишь. Этой девчонкой надо верховодить, Чарли. Вот она какая.
Айтел сделал еще одну попытку.
– В определенном смысле она самая честная женщина из всех, кого я знал. Господи, родители воспитывали ее с помощью мясницкого ножа.
– Абсолютно точно, – сказал Фэй. – Знаешь, почему ты с ней не расстаешься?
– Почему?
– Потому что ты боишься, Чарли. Могу поклясться, что ты был ей верен.
– Был.
– А ведь ты обычно говорил, что верность – это насилие над человеческими инстинктами.
– Возможно, я все еще так считаю.
– Ты действительно боишься. Ты даже боишься взять одну из моих девочек.
– Девочки по вызову никогда меня не интересовали, – сказал Айтел.
– Что ты пытаешься мне сказать? Что все дело во вкусе?
Слушая Фэя, Айтел снова почувствовал что-то вроде той ярости, какая владела им в первые недели пребывания в Дезер-д'Ор, когда он понял, что женщины, каких он в свое время знал, никогда больше не затеют с ним романа, – во всяком случае, женщины амбициозные, или молодые, или те, которых он мог бы возжелать; для него остались лишь жены ?migr?s, да второсортные девочки по вызову, да настоящие проститутки, так низко стоящие на общественной лестнице Дезер-д'Ор, что он все еще будет казаться им важной фигурой.
Или Фэй прав? И он боится даже таких женщин? Раздумывая над этим, Айтел почувствовал промелькнувшее презрение к Илене. И вместо ответа спросил:
– Если ты такого низкого мнения о моей девочке, почему же она интересует тебя?
– Я этого пока еще не понял. Должно быть, во мне говорит животное. – Фэй зевнул и поднялся. – Окажи себе услугу, – сказал он, прежде чем уйти, – спроси Илену, занималась ли она когда-нибудь этим за деньги.
Айтел взволновался.
– Тебе что-то известно? – спросил он.
– Я ничего не знаю, Чарли. Просто у меня на это дело нюх. – И Фэй не спеша вышел из дома.
Айтелу не удалось поговорить с Иленой до следующего дня. Она уже спала, когда он лег в постель, и встала раньше его утром. От Муншина никакого звонка, и Айтел попытался работать, но его не покидало желание обладать Иленой. Среди дня они провели зажигательные полчаса; он знал, что они были вдвойне зажигательные для Илены, поскольку его желание обладать ею, казалось, возникло столь внезапно. После этого он подумал, что можно задать ей тот вопрос: брала ли она когда-нибудь за это деньги.
– Ну, в общем-то никогда, – сказала она, – только вот один раз.
– Один раз? – переспросил он. – Как же это произошло?
– То было нехорошее время, – пустилась в воспоминания Илена.
– Как все-таки это случилось? – спросил он, чувствуя разрастающийся в груди холод.
– Ну, словом, был там один мужчина, и ему захотелось, я отказала, а он предложил деньги, двадцать долларов.
– И как же ты поступила? – спросил Айтел.
– Взяла их. После этого мужчина показался мне волнующим.
– Ты грязная девчонка, – сказал Айтел.
Глаза у Илены вспыхнули.
– Ну, ты же знаешь, какая я, – сказала она. – Ты ведь тоже такой.
– Да. – Самое скверное, что подобные истории до такой степени возбуждают его.
– Я с удовольствием потратила эти двадцать долларов, – добавила Илена.
– И тебя это не смущало?
– Нет.
– Все-таки смущало, – настаивал Айтел.
– Ну, на следующий вечер у меня была истерика, но в любом случае такая уж я испорченная. – Лицо ее на миг стало чужим. – Чарли, не будем об этом говорить. В шестнадцать лет меня беспокоило, не стану ли я проституткой. – И, рассмеявшись, словно стремясь прогнать смехом все воспоминания, она села к нему на колени. – Помнишь, мы с тобой говорили про двух девчонок? – Айтел кивнул. – Ну, может, как-нибудь найдем девочку. Правда, нужна девчонка подходящая. Такая, чтоб я не взревновала. – Илена рассмеялась над собой. – Правда, ужасно говорить о таком и заранее планировать?
Он прижал ее к себе, чувствуя, о сколь многом он никогда не сможет ей рассказать: о возбуждении при воспоминании о том, как он проводил время с двумя женщинами, об острой боли от сознания, что она продала себя за двадцать долларов, и при всем этом о беспокойстве, беспокойстве за Илену, чуть не вызвавшем у него слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136