– Лапочка, извини нас, – сказал он, – Чарли обещал дать мне подсказку про лошадь.
– Если ставка хорошая, включите и меня, – пропела Бобби, и Айтел улыбнулся.
– Мы с Джей-Джеем ставим только на неудачников, – сказал он.
В коридоре отеля Джей-Джей слегка покачнулся.
– Чарли, – пробормотал он, – Бобби хорошая девчонка, правильная. Только должен сказать – немного холодноватая, ничего уж тут не поделаешь, такая она есть. Но не волнуйся – она выполнит все, что ты захочешь. – И Джей-Джей поспешил объяснить, что именно подразумевается под словом «все».
Айтелу противно было слушать. «Бедняга Джей-Джей, он еще хуже меня», – подумал Айтел и, прощаясь, похлопал его по плечу.
А в номере Бобби продолжала верещать своим звонким детским голоском.
– Джей-Джей замечательный человек, – заявила она Айтелу. – Вы знаете кого-нибудь лучше?
– Трудно сказать, – ответил Айтел.
– Когда на меня нападает дурное настроение, он всегда такой добрый и внимательный. Иногда я просто не знаю, что бы я без него делала.
– А у тебя часто бывает дурное настроение?
– Ну, последние два месяца были очень тяжелые. Понимаете, я совсем недавно развелась.
– И ты скучаешь по мужу?
– Не в этом дело. Он был трудным человеком. Но, может, это звучит старомодно, а только в доме нужен мужчина, вам не кажется?
«Надо убираться из номера, – подумал Айтел, – здесь можно задохнуться».
– Я где-то уже видел тебя, правда? – сказал он, как в свое время сказал Илене. Бобби кивнула.
– Видели, мистер Айтел.
– Недавно?
– Ну, может, года два назад. Знаете ли, я ведь была актрисой. Собственно, я ею и осталась. Я считаю, что я хорошая актриса, действительно хорошая, люди говорили, что у меня есть талант, но, понимаете, нет поддержки. – Она вздохнула. – В общем, у моего мужа был знакомый продюсер, который был ему обязан, и мне давали лишний раз выступить в массовке. Однажды я участвовала в массовке в одной из ваших картин.
– В какой именно? – спросил он.
– «Наводнение на реке».
– А-а, в этой, – сказал Айтел.
– Нет, мистер Айтел, я, право, считаю, это была замечательная картина. И вы замечательный режиссер. – Она внимательно посмотрела на него и подчеркнуто произнесла: – Я так рада, что мы наконец познакомились.
Она ничем не отличалась от тысячи других актрис. Ее явно научили тому, что актриса должна уметь использовать свои данные, и она их использовала, заставляя свое бледное лицо и мягкий голос изображать искусственный восторг, искусственное отвращение, искусственную веселость.
– Тебе понравилось работать со мной? – пустил он пробный шар.
– Это был ужасный для меня день, – понуро произнесла Бобби.
– Почему же?
– Ну, понимаете, я была такой дурочкой. Я хочу сказать… ох, сама не знаю – у меня была куча всяких идей. Я, например, думала, если мое лицо попадет в камеру, может, кто-то и увидит меня.
– Ты имела в виду, что какой-нибудь начальник на студии скажет: «Кто эта девочка? Пришлите ее ко мне!»
– Точно. – Бобби задумчиво отхлебнула из своего стакана. – Какая же я была идиотка, – произнесла она одновременно весело и храбро. – Помню, в конце дня одна женщина, годы снимавшаяся в массовках, подошла ко мне и посоветовала не лезть вперед. «Они перестанут нанимать тебя, лапочка, если твое лицо примелькается зрителям», – сказала она и была права. – Бобби нервно рассмеялась. – Так что, видите, никакого звездного часа не получилось.
– К сожалению, боюсь, твоя приятельница была права насчет того, чтобы не соваться в камеру, если ты в массовке. – Этот разговор напомнил ему о том, что сказала Илена в тот вечер, когда они познакомились, и ему стало нехорошо. Да разве сможет он когда-либо заняться любовью с Бобби?
Было ясно, что Бобби ждала, когда он сделает первый шаг. Она была еще такая зеленая. Он протянул ей руку, и она положила свою руку на его ладонь и застенчиво села к нему на колени. Поцеловав ее, он понял, что надо уходить из этой комнаты. Губы у нее были сухие и испуганные, а тело напряжено – он слишком хорошо знал это состояние.
– Послушай, – сказал он, – а не можем мы пойти куда-нибудь в другое место? Гостиничные кровати всегда представляются мне трупами.
Она рассмеялась и, казалось, немного отошла.
– Право, не знаю, – сказала Бобби неуверенно. – Понимаете, мы могли бы пойти ко мне, но там не очень. Мне б не хотелось, чтоб вы увидели, какой у меня тарарам.
– А я уверен, что там приятнее, чем здесь.
– О, там, конечно, вполне уютно, но понимаете, мистер Айтел…
– Хорошо, пусть будет Чарли, так вот у меня там две маленькие девочки.
– Я не знал, что у тебя есть дети.
– О да. Они у меня замечательные.
Выход найден, подумал Айтел. Он поедет к ней, поговорит немного, заплатит и ретируется, объяснив, что при детях чувствует себя неловко.
– Поехали, – тихо произнес он.
Пока они ехали через город, она продолжала болтать. Бывают периоды, говорила Бобби, когда ей все противно. В киностолице было так плохо. Если ей удастся немножко выбиться в люди, она думает вернуться в свой родной город. Там есть человек, который все еще хочет на ней жениться, несмотря на детей и все прочее – они были влюблены друг в друга еще в школе. Он знал ее мать и отца, которые были милейшими людьми на свете. Только она оказалась дурочкой – вышла замуж за музыканта.
– Вот такой совет я могу дать всем, – сказала Бобби. – Никогда не попадайтесь на удочку парня, который дудит в трубу.
В ее маленьком четырехкомнатном меблированном домике с дешевой тяжелой мебелью, красным диваном и двумя зелеными креслами, с фотографиями родителей и детей в рамках на стене Айтел почувствовал себя не намного лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136