Рожи становились страшн
ее, страшнее, наконец он начал хрипеть и дергаться, водка, стекая на грудь,
зло вспыхивала. Ребята, смотревшие на него сначала с любопытством, потом
даже весело, стали расползаться по углам, прятались в тень, несколько мал
ышей заплакало.
Ц Почему не веселись? Ц закричал немец. Ц Сейчас будем еще веселись. Се
йчас главный циркус. Фокус-покус.
Он принялся сгонять ребятишек в центр вагона и рассаживать их кружком, п
отом вытащил к фонарю Полину Трофимовну.
Ц Фокус-покус Ц есть жизнь! Ц закричал он, швырнул пустую бутылку в отк
рытую дверь. Вытер губы, забрал кофту Полины Трофимовны на груди в кулак
Ц словно сжевал тонкую ткань пальцами.
Она ударила его по руке и отпрянула. Он заржал. И пошел на нее, перешагивая
через ребят.
Она выбросилась из вагона спиной вперед. И Володьке показалось, что в пос
ледний свой миг она глянула на него, как бы моля увести ребят. Немец качнул
ся за ней с протянутыми руками. Он бы не упал, но скуластый с разбега удари
л его ногой в зад. Немцевы руки соскользнули по двери, зацепились за дверн
ой полоз и тут же исчезли. Фонарь «летучая мышь» скуластый тоже выбросил
в темноту.
Паровоз загудел, набирая хорошую скорость после поворота.
Ц Ссыпаться! Нужно ссыпаться! Ц кричал Володька.
На остановке в вагон налезли пьяные немцы. Они хохотали и громко звали св
оего товарища. Гришка молча кивнул на дверь. Немцы не поняли. Но потом, так
же громко ругаясь, как только что хохотали, они спрыгнули из вагона. Закры
ли дверь снаружи. И окна закрыли.

На скобленом столе с черными пятнами от утюгов, чугунов и самоварных угл
ей, с дырками от выпавших усохших сучков на белой нежной бумажке лежал не
опознанный плод. Его бугристая кожа сочилась душистым солнечным маслом,
заполняя избу запахом некой небесной росы, которую бабка надеялась поню
хать только в райских садах.
Райский плод принес Сенька.
Ц Вот, Ц сказал он. Ц Я раненому немецкую фрукту принес.
Ц Украл, не иначе, Ц осудила его бабка Вера.
Ц Да неужто они такую фрукту сами дадут? Вкусная небось. Только я не знаю,
как ее едят.
Сенька уселся на порог, чтобы не глядеть в мальчишкино лицо, из которого к
расные пятна сосут жизнь, и осталось ее там на донышке.
Вслед за Сенькой в избу набились ребятишки Ц глазищи до сердца, а сердце
через них Ц на ладони. Нету у бабки Веры для ребятишек настоящего имени: к
то Колька тут, кто Васька, кто Манька, а кто Тамарка, бабка Вера никак не зап
омнит. Бабки Верина память уже не сплетает таких узелков малых, как имена
ребячьи, Ц Савря, и все тут. В Малявине поросенок Ц Савря, мальчишка сопл
ивый Ц Савря и прочая мелкая безобидная нечисть Ц Савря. Ребятишки тар
ащились на бабкин стол скобленый, на неведомый фрукт, как на чудо. По их гл
азам понимала бабка, что глядят они на него не из голодной жадности, а пере
полненные восхищением, радостные оттого, что глаза их видят невиданное,
ноздри слышат неслыханное. Только самая маленькая, Сенькина сестренка М
аруська, щурилась на чудесный плод с нескрываемым точным смыслом. Она и с
казала, когда, наглядевшись досыта, ребятишки сбегали к деду Савельеву, ч
тобы определить назначение фрукта:
Ц Дедушка, а ее едят?
Ц Едят, Ц сказал дед Савельев. Ц Называется оно Ц апельсин. Деликатны
й плод, небось попробовать надо.
Бабка Вера уточнила строптиво:
Ц Хотя бы и апельсина, да для больного младенца это Сенька небось не для
вас постарался. Ишь Саври…
Сенька отвернулся, сдержал вздох.
Ц Для больного оно без радости, Ц сказал дед. Ц Сопьет, и все тут, как вод
у.
Он взял апельсин со стола Ц упало бабкино сердце, но, видя рассыпанные во
круг сверкающие ребячьи глаза, она не посмела вмешаться. Дед Савельев вз
ял нож Ц бабкино сердце совсем ушло. Дед надрезал кожицу сверху вниз, раз
вернул ее лепестками Ц бабкино сердце подпрыгнуло, толкнулось в груди с
ильно и радостно, как у ребенка.
Ц Смотри ты…
На стариковой ладони расцвел цветок, и словно весна пришла в избу, словно
расцвели целебные бабкины травы, а старые бревна стен дали вдруг клейкий
веселый лист.
Ц Будто лилия…
Маруська, встав на цыпочки, тихо спросила:
Ц А ее кушают?
Дед, как волшебник, на ладони обнес по ребятам душистый цветок, подержал п
еред каждым, чтобы каждый успел нанюхаться, потом разделил сердцевину цв
етка на ядреные ломтики, в которых под тонкой пленкой кипел оранжевый со
к.
Ц И тебе, Вера, Ц наделив ребятишек, сказал дед Савельев. Ц Лизни… А это
Ц больному. Ц Он подошел к бельевой корзине, где со стиснутыми зубами ле
жал найденный на дороге мальчишка. Ц Разожми ему зубы.
Зубы мальчишки сами разжались.
Ц Кто меня керосином намазал? Ц крикнул он хрипло и дико. Ц Нужно «Хайл
ь!» кричать… Ой, не бейте меня больше по голове… Поросятники! Недоноски! Ко
лбасники!..
Бабка перекрестилась. Дед выдавил сок из ломтика в открытый, хватающий в
оздух мальчишкин рот. Мальчишка дернулся, выплюнул сок прямо в деда, засн
овал по корзине и наконец затих, затаился, спрятав голову под подушку.
Разделенное по частичкам солнце, каждому на ладонь подаренное, как бы по
меркло. Маруська заплакала, сказала с необоримой обидой:
Ц Вдруг ее есть нельзя. Вдруг это гадючья ягода.
Ц Можно, Ц сказал дед. Ц Она вкусная.
Первым свой ломтик проглотил Сенька, его обожгло кисло-сладким. За Сеньк
ой остальные ребята съели враз. Одна Маруська лизала свою дольку, высасы
вала по капельке. С первой же капелькой сока ее страх ушел. Съев, Маруська
сказала:
Ц Я б такой апельсины много бы съела Ц целую гору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44