Где проселок пустил отвилку в поля, новый стоит трактор. Молодой трактор
ист Михаил побежал в деревню, наверно. Наверно, попить молока. А может быть
, мимо поля прошла Сенькина соседка Ц красивая тетка Люба. И тракторист п
ошел с ней. Целоваться. «И пускай целуются. Зачем же тогда людям губы, не то
лько ведь для того, чтобы чай студить». И снова Сенька себя одернул: мол, не
мои теперь это заботы.
Сел Сенька возле трактора, прислонился спиной к колесу. От трактора идет
неживое тепло и машинный горький дух.
Ц Эх, Ц сказал Сенька. Ц Ты вот стоишь, а я иду. Тебе все равно, что день, чт
о ночь, что этот год, что другой.
Трактор в ответ молчит, а кругом перекликается все живое.
Ц Молчишь, Ц сказал Сенька. Ц Молчи. Захочешь поговорить со мной, а не б
удет меня. Ц Пнул Сенька трактор ногой по железному колесу и пошел дальш
е, прихрамывая.
Сенька уже целый час прошагал. В том месте, где дорога раздваивалась, чтоб
ы попасть одной отвилкой в деревню Засекино, другой отвилкой в город, наг
нал Сеньку председатель колхоза. Ехал он в конной коляске.
Ц Здорово, мужик, Ц сказал председатель. Ц Куда путь держишь?
Ц А вы куда? Ц спросил Сенька.
Ц Я в Ленинград. Я навсегда, Ц сказал председатель Ц Я человек заводск
ой. Я сюда временно присланный. Все, что мог, сделал, а больше не умею. Теперь
твой отец будет колхозом руководить.
Ц А чего ж не умеете? Ц спросил Сенька.
Ц Так ведь человек должен что-то одно уметь по-настоящему. Один с землей
обращаться, другой с металлом, третий, предположим, с наукой. А когда челов
ек все умеет, это вроде красиво, но несерьезно. Он как букет… Ц В этом мест
е председатель вздохнул и добавил: Ц Только для глаза красиво, но завяне
т он скоро и не даст семя. А живой цветок, может и неприметный среди других,
из года в год цветет, и от него другие цветы нарождаются. Несрезанный он по
тому что… Так куда ж ты идешь? Ц спросил председатель.
Ц В огромадный город, где строят аэропланы.
Ц А дорогу-то знаешь?
Ц Найду, Ц сказал Сенька храбро.
Ц Ты, чтобы не плутать, вот на этот бугор залезь. С него далеко видно. Вот т
ы с него и прицелься.
Ц Ладно, Ц сказал Сенька. Показалось ему, что в председателевых словах
есть правда.
Когда председатель отъехал и уже не стало его видно, Сенька свернул с дор
оги на тропку, что вела к большому бугру над озером.
Полез Сенька на бугор, нагибается низко, в иных местах даже на четвереньк
ах лезет, чтобы не опрокинуться.
Слышал Сенька, что стоит бугор здесь с давних времен и оттого он такой кру
той и ровный, что насыпали его руками. Что раньше было на нем поселение. Пр
оживали за толстыми стенами, сложенными из бревен, древние солдаты по на
званию богатыри. Охраняли от врагов эту землю и сами ее пахали.
До бугра Сенька за свою жизнь ни разу не добирался и ни разу на него не всх
одил.
Поднимается Сенька еще выше.
А земля становится все шире.
А когда Сенька поднялся на самый верх, стало ему далеко видно вокруг. И сом
кнулся тогда Сенькин мир малый с большим миром и огромадным, так как земл
я Сенькина уходила вдаль на необъятные расстояния.
Много на земле оказалось дорог, бежали они вдоль полей и бугров, уходили в
леса и снова из лесов выходили. Видел Сенька большую деревню Засекино с к
олокольней и другие деревни, в которых не был ни разу и даже названий не зн
ал.
А своя деревня Малявино лежала перед Сенькой вся открытая. Теленок от бе
резы оторвался, убежал в колхозную рожь и скакал в ней, обалдев от свободы
. Трактор уже поле пахал. И рядом с молодым трактористом Михаилом сидела к
расивая тетка Люба.
Вокруг разноцветные поля простирались. Где что поспело, овес ли, гречиха,
у каждого свой цвет. А где еще доцветало голубым и розовым. Под бугром крас
ный клевер, сверху плотный, как бархат. Березы-тонконожки у озера. Темный
орешник. Бледная, как зеленый дымок, малина на старом пожарище возле боло
та.
Деревенские жители кто на лошади сено возит, кто граблями работает, кто с
коровами. Всех сверху увидел Сенька. И поезд увидел, что идет за лесом. Даж
е город дальний на горизонте.
Увидел еще своего пса Яшу Ц скучный лежит возле будки, почуял Сенькино о
тсутствие. Некого ему в нос лизнуть, некому показать свою верность.
На верхушке бугра Ц некоторые Сеньке по пояс, некоторые до плеч Ц торча
ли в траве да во мху каменные кресты старинные, память о древних пахарях-в
оинах, которые подняли эту землю первыми.
От своей земли, от ее прекрасного широкого вида почувствовал Сенька в се
рдце тепло.
«Ух ты, Ц подумал он, Ц куда от такой земли уйдешь, если она моя! И мамка мо
я, и отец, и сестренка, и все люди-соседи, и птицы пролетные, и птицы оседлые
Ц все мои. И старый дед Савельев, и совсем старая бабка Вера. Потому мои, чт
о я ихний». Подумал Сенька еще, что делить это ему ни с кем не нужно Ц недел
имое оно. У каждого оно свое, хоть и одно и то же.
Долго стоял на бугре Сенька среди изъеденных годами старинных крестов.

Ц И кресты мои, Ц сказал он.

ПОСЛЕВОЕННЫЙ СУП

Танкисты оттянулись с фронта в деревушку, только вчера ставшую тылом. Сн
имали ботинки, окунали ноги в траву, как в воду, и подпрыгивали, обманутые
травой, и охали, и хохотали, Ц трава щекотала и жгла их разопревшие в зимн
их портянках рыхлые ступни.
Стоят танки-«тридцатьчетверки» Ц на броне котелки и верхнее обмундиро
вание, на стволах пушек Ц нательная бумазея. Ковыляют танкисты к колодц
у: кожа у них зудится, требует мыла. Лупят себя танкисты по бокам и гогочут:
от ногтей и от звучных ударов на белой коже красные сполохи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44