Вглубь полез.
Тихо…
Малина крупная, темно-красная, тяжелая на ладони, словно камушек. Набрал С
енька ведерко, вынес ребятишкам. Съели без передыху. Опять просят:
Ц Давай, Сенька, еще. Ц И сами за Сенькой пошли.
Тихо в малине, земля под ногами голая, в редких солнечных пятнах. Едят ребя
тишки малину, загребают горстями, пихают в рот пальцами. Маруська обрыва
ет малину с куста прямо ртом.
И вдруг засвистало тоненько и зашептало:
Ц В середку ходить не смейте. Посередке мое место. Не то как засвищу, и вы п
ооглохнете на неделю. Ц И опять засвистало погромче.
Ребятишки тронулись бежать. Тамарка Маруську тянет за руку. Сережка с Ни
колаем впереди бегут. Сенька позади всех. Хоть и страшно ему, но радостно:
живой Свист, тут. Сердце колотится у Сеньки под мышкой.
Засмеялось сзади, и опять почудилось Сеньке Ц смех женский.
Ребятишки выбежали из малины и остановились один за другим Ц сбились в
кучу. От дороги прямо к малиннику шагали два немца. Одежда на них черная, ч
истая, с галунами. Черный тяжелый мотоцикл стоит у дороги. На коляске пуле
мет низко раскорячился.
Немцы мазнули по ребятишкам глазами, засмеялись и, смеясь, стали собират
ь ягоду.
Ц Не ходите в малину, там Свист! Ц крикнула вдруг Маруська.
Немцы посмотрели на нее строго. Тот, что повыше, расставил руки и пошел на
ребятишек, ухая филином.
Тамарка Маруську подхватила Ц задохнулась сразу и, несмотря что от тяже
сти нечем дышать, бросилась с Маруськой к сараю. Сережка с Николаем припу
стили за ней Ц держат руками штаны. Когда подбежали к сараю, а деревня Ц
еще полсотни шагов пробежать, заметили, что Сеньки с ними нет. Крикнули:
Ц Сенька! Сенька!
Два немца в черных чистых костюмах едят малину, углубляются не торопясь
в гущу Ц им сладко, по спинам видно, по тому, как они головы запрокидывают,
когда пясточками деликатно кладут ягоды в рот.
Ц Сенька! Ц закричали ребятишки опять.
И вдруг почувствовали они тишину. Будто все вокруг затаило дыхание. В тиш
ине этой слышно одно: как немцы переговариваются, как чавкает у них во рту
красный сок. Они уже скрылись совсем. Стало еще тише, словно умерло все вок
руг.
Тамарка отогнала ребят за спину, сама прижалась к сухому ребристому боку
сарая, стала лицом к малине, как наседка становится лицом к ястребу. У мал
ышей глаза растут от страха и любопытства. Губы выцвели, словно и не малин
у они ели сейчас, а какую-то морозную белую ягоду. Тишина обняла ребятишек
, словно шершавый крапивный лист жжет их.
Тоскливый звук, не похожий на крик, соединился с тишиной жутко и липко. Все
ознобилось от этого звука, и долго еще дрожала тишина, когда этот звук обо
рвался. Ребятишки дрожали тоже. Многое, что касалось войны, знали они. Слыш
али, как умирают мужчины. Слышали, как умирают женщины. Слышали они, как ум
ирают дети. Знали, как кричит смертельно раненный конь. Этот звук был друг
им, он родился за гранью жизни живой, в мертвой и безвозвратной природе ст
раха.
Тамарка оглянулась и вдруг как бы сразу заметила кривые ребячьи ноги, пл
оские, раздутые вширь колени, толстые животы, тонкие, прозрачные шеи.
Сухо и хлестко хлопнул выстрел. За ним подрял еще восемь. Девять всего. И е
ще раз крикнуло, с горьким досадливым стоном.
Тишина стала наполняться малоприметными шорохами. Ребятишки высунулис
ь из-за угла.
Малина томилась под солнцем, зелень ее была светлее зелени трав, по краям
оборванная, истоптанная ребятишками Ц огородная, обманчиво мирная. Реб
ятишки ждали: выйдут из малины два немца в черных костюмах с галунами, утр
ут руки, сядут в свой мотоциклет, посмеиваясь, и поедут в германский штаб д
оложить по начальству, что не стало на свете Свиста, что крикнул он в свой
последний смертный час и, даже не просвистав, помер Ц разве сила Свист пр
отив германской силы?
Малина зашевелилась. Разведя лозы руками, вышел из нее Сенька. Лицо у него
разодрано в кровь. Он шел покачиваясь, припадал на правую ногу и вздрагив
ал, будто у него внутри толкалась колючая боль.
Ц Марш, сказал, и до вечера не выходить.
Ребятишки молчали, завороженные Сенькиным видом. С этого дня они не могл
и ни спорить, ни возражать ему. Только Маруська, еще совсем несмышленая, ск
азала:
Ц Сенька, ты мотоциклу куда-нибудь спрятай. Затолкни ее в болото.

Когда Сенька заметил немцев, идущих от мотоциклов к малине, сердцем поня
л, чего не мог понять головой. Бросился он обратно в малину. Бежал, обдирая
лицо о колючки, споткнулся Ц разбил колено.
Посередине малинника зелено светилась круглая, как лесное озерко, плеши
на. С одного ее края горбатилась земляная крыша с темным наклонным лазом.
Сенька догадался: погреб. Но догадался уже потом, сразу он увидел свою сос
едку, красивую тетку Любу, и лежащего на подстилке из половиков красноар
мейца, того самого, только обстиранного, причесанного, белого… Красноарм
ейцевы глаза слабо и нежно светились. В угасающей улыбке его алела пугли
вая радость. Руки пытались подняться к тетки Любиному лицу, но уже не могл
и.
Ц Михаил… Ц чуть не крикнул Сенька, угадав в красноармейцевом исхудал
ом лице озорные черты, стертые смертельной болезнью и горькой последней
нежностью.
Ц Немцы! Ц сказал Сенька шепотом.
Михаил его не услышал. Тетка Люба его не услышала Ц все гладила Михайлов
ы волосы.
Немцы кого-то шугнули, наверное ребятишек, и засмеялись.
Ц Немцы идут, Ц повторил Сенька.
Кто-то швырнул его на землю, и, упав, Сенька увидел над собой старика Савел
ьева. Старик дышал тяжело, наверно бежал. В руках его был топор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44