Нашли здесь особые глины, из которых хоте
ли наладить огнеупорное производство. Мужики, не привыкшие к лесорубном
у делу, пилили лес двуручными пилами, и начальник участка, и мастер, и Кузь
ма-пилоправ приложили немало старания, чтобы приучить их к лучку Ц легк
ой и сподручной пиле.
Может, Кузьма остался бы здесь в уважении, может, и воевать пошел отсюда, н
е случись одна встреча. На участок приняли парня из уголовников, посколь
ку работать всем нужно. Бойкий уголовник быстро выдвинулся в учетчики. М
ужики-лесорубы, текучие, временные, терпели его, но дотерпеть не смогли.
Однажды в пилоправку к Кузьме пришел засекинский мужик его возраста, кот
орый Кузьму знал и всю его историю тоже знал. Посидел, выкурил папиросу и н
ачал сбоку:
Ц Раньше-то пилы были не то что нынче Ц из шведской стали пилы-то были, а
то и английский металл. Говорят, из того металла еще раньше шпаги делали, а
потом, значит, пилы.
Ц И наш металл ничего, Ц сказал Кузьма. Ц Из нашего тоже шпаги делали. Н
ебось Суворов не английской шпагой орудовал, небось нашей.
Ц И то, Ц согласился мужик. Покряхтел, поскрипел табуреткой. Ц Кузьма, п
оделай чего с этим учетчиком. Ну хоть начальству доложи, что ли.
Кузьма знал, что учетчик намеряет меньше, чем напилено, если ему не дают на
руку. А если дают Ц намеряет больше. Так на так у него и сходится.
Ц Чего же вы сами-то не доложите? Ц спросил он. Ц Мою работу он не учитыв
ает.
Мужик помялся, покряхтел, туже заскрипел табуреткой и еще папироску выку
рил.
Ц Да ведь уголовный он. Гляди, пырнет ножиком, и концы в лес.
Ц А меня не пырнет?
Ц Ты с ним того, ты с ним из одних мест. Разговор ихний знаешь Ц тебе ловче
е. Ты его пристыди хоть. Говорят, у них закон есть: если по-честному Ц обижа
ть нельзя. Мы лучше ему по сговору платить будем от каждого, чтобы со всех,
без обиды.
Кузьма сидел молча, и мужик молчал, курил одну папироску за другой, потом в
друг налился густой кровью, посиневшей от застойной злости.
Ц Сделай, Кузьма, не то я пол-литру выпью и хвачу его топором.
Ц Хватишь? Ц спросил Кузьма.
Ц Ух, хвачу…
Кузьма сказал начальнику, чтобы учетчика приструнили.
Ц Не то быть беде, Ц объяснил он.
На следующий день учетчик встретил его у столовой. Сапоги у него хромовы
е в гармошку, а брюки у него черные с напуском, а ворот рубашки поверх пидж
ака и расстегнут глубоко, чтобы наколки синие были на виду. Поколупывая з
емлю носком сапога, учетчик сказал, шепелявя и присвистывая:
Ц Ну ты, олень, лось, это ты мне растырку ладишь? Ну, я тебе приделаю, падла д
ешевая.
Кузьма отстранил его рукой от двери. Получил щи в окошке, пошел на свое мес
то за дощатым столом на козлах, где всегда сидел. На его месте сидел учетчи
к. Поняв, что учетчик сел на его место специально, чтобы завести скандал, а
может, и драку, Кузьма, обойдя стол, сел с другой стороны Ц лесорубы подви
нулись, освободив ему место.
Учетчик зубоскалил и пыжился, пока что в рамках дозволенного сыпал матом
, чмокал, и присвистывал, и шепелявил. Парни, сидевшие возле него, посмеива
лись и тоже пыжились, поглядывая на мужиков, старших возрастом, снисходи
тельно и победно. Учетчиковы похлопывания и подмигивания, учетчикова бл
атная дружба и бойкость будоражили их.
Ц Вот он, Ц неожиданно сказал учетчик, кивнув на Кузьму. Ц Эксплуатато
р беспорточного занюханного крестьянства. Я вор? Я перед ним цыпленок, су
ка буду. Он же кулак. Он с вас семь шкур драл. Кулак кулаком и остался. Небось
на делянку не идет Ц устроился, пилы точит, а вы его обрабатываете, как бу
дто мы сами не мужики, сами пилу наточить не можем. Я бы ему шнифты выколол,
кишки вынул и на березе сушить повесил. Ишь рожа Ц кирпича просит.
Парни посмеивались. Мужики посматривали на Кузьму исподлобья, глаза их к
ак бы подталкивали его. Кузьма щи хлебал. Тошнота подступала к горлу, в уша
х стоял размеренный стук, словно отбивали где-то рядом лопату на бабке, ка
к косу.
Учетчик наклонился к нему через стол.
Ц Ну ты, враг народа, чего молчишь?
Кузьма встал… и грохнул учетчика закаменевшим кулаком по темени.
В районе, у следователя, в присутствии Кузьмы мужик засекинский, который
просил заступиться, говорил следователю запальчивым голосом и в Кузьму
пальцем тыкал:
Ц Я ни за того не заступлюсь, ни за этого. Одного поля ягода Ц душегубцы. Н
аше дело лес пилить, и вы нас не впутывайте…
Кузьму посадили под следствие в тюрьму…
А из тюрьмы его вывел немецкий солдат с автоматом. В канцелярии за столом
Ц офицер в черной форме. За его плечом Ц переводчик. Офицер держал в рука
х папку. Через переводчика он долго и дотошно, как на следствии, спрашивал
о причинах убийства, о Кузьмовой жизни, потом положил папку в шкаф. Потом д
олго думал. Потом долго говорил что-то переводчику ровным голосом.
Ц Что было, то сплыло, Ц сказал переводчик. Ц Начнешь новую жизнь. Он до
лго внушал Кузьме о возможностях, которые наконец открываются перед тем
ным россиянином. Кузьма слушал плохо, тупо. Он был как бы пустой изнутри Ц
душа словно спряталась куда-то на время, а быть может, и совсем оставила е
го. Отчетливой была у Кузьмы лишь досада, что в суматохе отступления его н
е успели судить и оставили его немцам.
Писарь-солдат оформил ему документы, приклеив фотокарточку, взятую из т
юремного дела.
Кузьма шел от тюрьмы по пустым мощеным улицам районного города, где когд
а-то бывали шумные ярмарки, где он с отцом покупал лошадей и фабричный тов
ар, продавал зерно, и муку, и масло, и мясо, и творог, короче Ц все, чем живет и
торгует крестьянин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44