- Итак, поэзия, имея много общего с мифологией, расхо-
дится с нею в самом главном; и можно сказать, что она ни-
сколько не нуждается в мифологии и может существовать без
нее. Не обязательно было Гоголю все время создавать образы,
""Добные тем, что даны в <Заколдованном месте> или в <Вие>.
Он мог создать и образы <Ревизора> и <Мертвых душ>.
Ь) Труднее ответить на вторую половину поставленного
выше вопроса: возможна ли мифология без поэзии? Не должен
ли образ быть сначала поэтическим, а потом уже, после при-
26]
бавления некоторых новых моментов, мифическим? Или
сходство между поэзией и мифологией таково, что сходные
элементы в мифе скомбинированы совершенно по иному
принципу, так что вовсе нет надобности мифологию получать
из поэзии, через добавление новых элементов, а надо мифи-
ческий образ конструировать самостоятельно, без всякого об-
ращения внимания на поэзию? На первый взгляд проще всего
мифический образ получить из поэтического путем добавле-
ния соответствующих моментов и, стало быть, трактовать поэ-
тический образ как нечто необходимо входящее в состав ми-
фического образа. Ближайшее рассмотрение, однако, этому,
по-видимому, противоречит. Именно обратим внимание на
тот несомненный факт, что мифическим характером обладает
не только поэзия. Мы, напр., видели уже в предыдущем изло-
жении, что мифические черты может содержать и всегда со-
держит позитивная наука. Это не значит, что она сначала
должна быть поэзией или содержать поэтические элементы, а
потом это приведет ее к мифологии. Нет; наука, видели мы,
мифологична сама по себе, только благодаря своему сущест-
вованию в гуще исторического процесса, а не потому, что
она - поэтична. Стало быть, мифология как будто нисколько
не нуждается в поэзии. Другой пример менее очевиден, но он
также имеет решающий характер. Это - мифологический со-
став религии. Что религия всегда содержит в себе мифоло-
гию - это не вызывает никаких сомнений. Больше того.
Можно даже поставить вопрос: возможна ли религия без ми-
фологии? Этого вопроса нечего решать в данном месте. Но
что религия совершенно не нуждается в поэзии и искусстве,
чтобы быть религией, это, мне кажется, тоже довольно бес-
спорный факт. Не важно, что реальные религии всегда даны в
художественной форме и нуждаются для своего развития и
выражения в искусстве. Но что религия сама по себе не есть
искусство и во многих отношениях даже находится с ним в ан-
тагонизме (если одно добровольно не подчинится здесь друго-
му) - это, по-видимому, факт окончательно установленный.
Итак, религия теснейшим образом связана с мифологией и
может совершенно свободно обойтись без поэзии. Явно, что
религиозная мифология, как и та, которой питается - боль-
шею частью бессознательно - положительная наука, обхо-
дится без поэзии, хотя ничто, конечно, не мешает им вступить
с нею в очень тесный союз. Наконец, мифом пропитана вся
повседневная человеческая жизнь (об этом нам еще придется
говорить), но совершенно невозможно сказать, что эта жиз-
262
ценная мифология дана в меру поэтичности нашей жизни.
Такое суждение было бы нелепым. Следовательно, мифология
возможна без поэзии, и мифический образ можно констру-
ировать без помощи поэтических средств.
7. Как же это возможно? Что это за миф, который не свя-
зан существенно с поэзией и, след., не содержит в себе ни ее
смысла, ни ее структуры? Мы уже знаем, что основное отли-
чие мифического образа от поэтического заключается в типе
его отрешенности. Выключивши из мифического образа все
поэтическое его содержание и оформление, - что мы получа-
ем? Мы получаем именно этот особый тип мифической отре-
шенности, взятый самостоятельно, самую эту мифическую от-
решенность как принцип. Взятая в своей отвлеченности, она
действительно может быть применяема и к религии, и к науке,
и к искусству, и в частности к поэзии. Здесь удобно сказать
несколько слов об этой мифической отрешенности как прин-
ципе особой формы или специфического слоя в тех или дру-
гих формах. Никакое другое сопоставление и отграничение из
тех, которые были рассмотрены выше, не давало нам возмож-
ности сосредоточиться на этом моменте специально. И только
сопоставление с поэзией, точнее же - выключение всего поэ-
тического из мифа, обнажает теперь перед нами во всей непо-
средственности этот мифически-отрешенный образ. Не забу-
дем, что, выключивши поэзию, мы выключили все богатство
ее форм и содержания, выключили всю стихию выразитель-
ности, словесности, картинности, эмоциональности и т. д.
Мы уже говорили об отличии мифического отрешения от
поэтического. Стало быть, если в нем и содержатся какие-ни-
будь черты поэтической отрешенности, - выключим и их и
оставим голую и беспримесную мифическую отрешенность.
Что она такое вообще - мы также говорили уже. Что она
такое в окончательной своей роли, об этом мы будем гово-
рить, когда переберем все составные элементы мифа и когда
поймем истинное положение ее среди всех этих элементов.
Сейчас же необходимо поставить только такой вопрос: какова
структура этой чистой и беспримесной мифической отрешен-
ности Это и не вопрос об ее общем смысле, на который мы
уже ответили, и не вопрос об ее диалектическом месте в систе-
ме цельного мифического образа, о чем мы еще будем гово-
рить. Это вопрос средний между тем и другим. Какова струк-
тура чистой и голой мифической отрешенности?
Мифическая отрешенность есть отрешенность от смысла
и идеи повседневных фактов, но не от их фактичности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135