Совершеннейшей безвкусицей и полнейшей беспред-
метностью надо считать всякие попытки богословов <разга-
дать> повествование Моисея с точки зрения современных на-
учных теорий. Общеизвестны также вольные упражнения <бо-
гословов> в <толковании Апокалипсиса>. Несмотря на то что
классическая патристика старательно избегала такого толко-
вания, несмотря также на то что под сложные образы Апока-
липсиса можно подставить сотни исторических фактов, -
все-таки число этих <апокалиптиков> не уменьшается, но, по-
жалуй, даже увеличивается. Обычно, кто из <верующих> не
умеет философски и диалектически-догматически мыслить,
тот занимается <толкованием Апокалипсиса>, ибо мечтать
всегда было легче, чем мыслить. Никак не хотят понять, что
миф надо трактовать мифически же, что мифическое содержа-
ние мифа само по себе достаточно глубоко и тонко, достаточ-
но богато и интересно и что оно имеет значение само по себе,
не нуждаясь ни в каких толкованиях и научно-исторических
разгадываниях. Кроме того. Апокалипсис есть <откровение>.
Какое же это будет откровение, если вместо буквального по-
нимания всех этих поразительных апокалиптических образов
мы предоставим право каждому подставлять под любой образ.
любую историческую эпоху или событие?
5. Вдумаемся в понятие чистой науки еще раз и попробуем
224
точнее формулировать ее сущность; и - мы увидим, как дале-
ка чистая мифология от чистой науки.
а) Что нужно для науки как таковой? Нужна ли, напр.,
убежденность в реальном существовании ее объектов? Я ут-
верждаю, что законы физики и хилши совершенно одинаковы и
при условии реальности материи, и при условии ее нереальности
и чистой субъективности. Я могу быть вполне убежден в том,
что физическая материя совершенно не существует и что она
есть порождение моей психики, и - все-таки быть настоящим
физиком и химиком. Это значит, что научное содержание
этих дисциплин совершенно не зависит от философской тео-
рии объекта и ни в каком объекте не нуждается. Во-вторых,
есть ряд отделов знания, которые, несмотря на свою полную
эмпирическую значимость, выводятся совершенно дедуктив-
но, каковы, напр., математика и теоретическая механика. Во-
вторых же, если и нужно для той или иной науки эмпиричес-
кое исследование и даже эксперимент, то ничто не мешает та-
кому научному экспериментатору думать, что все это ему
только кажется, а на самом деле ничего не существует: ни ма-
терии, ни эксперимента над нею, ни его самого. Итак, наука
не заинтересована в реальности своего объекта; и <закон при-
роды> ничего не говорит ни о реальности его самого, ни тем
более о реальности вещей и явлений, подчиняющихся этому
<закону>. Нечего и говорить, что миф в этом отношении совер-
шенно противоположен научной формуле. Миф начисто и все-
цело реален и объективен; и даже в нем никогда не может
быть поставлено и вопроса о том, реальны или нет соответст-
вующие мифические явления. Мифическое сознание оперирует
только с реальными объектами, с максимально конкретными
и сущими явлениями. Правда, в мифической предметности
можно констатировать наличие разных степеней реальности,
но это не имеет ничего общего с отсутствием всякого момента
реальности в чистой научной формуле. В мифическом мире
мы находим, напр., явления оборотничества, факты, связан-
ные с действием шапки-невидимки, смерти и воскресения
людей и богов и т. д. и т.д. Все это - факты разной напряжен-
ности бытия, факты различных степеней реальности. Но тут
именно не внебытийственность, а судьба самой бытийствен-
ности, игра разных степеней реальности самого бытия. Ниче-
го подобного нет в науке. Даже если она и начинает говорить о
разных напряжениях пространства (как, напр., в современной
теории относительности), то все же ее интересует не самое это
напряжение и не самое бытие, но теория этого бытия, форму-
225
лы и законы такого неоднородного пространства. Миф же есть
само бытие, сама реальность, сама конкретность бытия.
Ь) Далее, нужен ли науке субъект исследователя? Мы ска-
зали, что содержание любого <закона природы> есть нечто,
совершенно ничего не говорящее об объектах. Теперь мы
должны категорически заявить, что оно также ровно ничего не
говорит и о субъекте исследования. Лица, привыкшие к бессо-
знательной метафизике и дурной мифологии, сейчас же напа-
дут на меня и в миллионный раз повторят скучную истину, от
которой уже давно у меня ощущается чувство легкой тошно-
ты: да как же могла бы появиться и развиваться наука, если бы
не было ни объектов для исследования, ни тех, кто именно
производит исследование? От этих возражений меня только
тошнит и болит затылок. Я не буду тут дискутировать эти во-
просы. Скажу только, что ни в каком <законе природы> я не
могу вычитать тех или других особенностей его ученого созда-
теля. Вот - закон падения тел. Кто его придумал и вывел?
Когда, где и как жил его автор? Каков характер и какова лич-
ность этого автора? Совершенно ничего не знаю. Если из дру-
гих источников я этого не узнал, то самый этот <закон> ничего
мне об этом не скажет. <Закон природы> и есть <закон приро-
ды>. В его смысловом содержании не находится ровно ника-
ких указаний ни на какие-нибудь субъекты, ни на какие-ни-
будь объекты. Дважды два есть четыре: попробуйте мне ука-
зать автора этого арифметического положения! Миф и в этом
отношении, конечно, совершенно противоположен научной
формуле, или <закону>. Всякий миф если не указывает на ав-
тора, то он сам есть всегда некий субъект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135