Итак, личность есть прежде всего некое неизменное единство,
как бы парящее в процессе всего изменения и само по себе су-
ществующее вне всякого изменения и истории. Только в силу
этого и возможна сама история. Но, во-вторых, реальная лич-
ность есть личность историческая. Она непрерывно и сплош-
но течет, вечно меняется и становится. Говоря несколько грубее,
она время во времени. Что такое время? Время, или становле-
ние, только потому и возможно, что оно есть диалектический
антитезис смыслу или идее, которые именно мыслятся не ста-
новящимися. Любое математическое положение применимо
(или хочет быть применимо, по смыслу своему применимо) ре-
шительно ко всем временам; оно ничего временного в себе не
содержит. Время есть антитезис смыслу. Оно по природе
своей алогично, иррационально. Оно принципиально таково,
что прошлого момента уже нет, будущего еще нет и ничего о
нем неизвестно, а настоящее есть неуловимый миг. Сущность
чистого времени заключается в этой алогической стихии ста-
354
цовления, в алогическом становлении, в том, что совершенно
"чего нельзя тут различить и противопоставить; все тут слито
в один нерасчленимый поток смысла. Сущность времени - в
непрерывном нарастании бытия, когда совершенно, абсолютно
неизвестно, что будет через одну секунду, и когда прошлое -
совершенно, абсолютно невозвратимо и потеряно, и вообще
никакие силы не могут остановить этого неудержимого, нече-
ловеческого потока становления. Поэтому, что бы ни пред-
сказывали законы природы, никогда нельзя вполне поручить-
ся за исполнение этих предсказаний. Время есть подлинно
алогическая стихия бытия, - в подлинном смысле судьба или,
в другой опытной системе, воля Божия. Напрасно ученые и
философы забросили это понятие судьбы и заменили его по-
нятием причинности. Это - беспомощное закутывание свое-
го носа под собственные крылья и боязнь взглянуть прямо
жизни в глаза. Судьба - совершенно реальная, абсолютно
жизненная категория. Это - ни в каком смысле не выдумка, а
жестокий лик самой жизни. Сами мы ежедневно пользуемся
этим понятием и термином; ежедневно и ежечасно видим дей-
ствие судьбы в жизни, лично своей и чужой; прекрасно знаем
и понимаем, что не можем поручиться ни за одну секунду
своей жизни; до боли очевидно сознаем, что будущее неиз-
вестно, темно, как уходящая в бесконечную даль мгла суме-
рек: и вот, при всем этом, в угоду лживых теорий и грубых
предрассудков презираем это понятие как выдумку, как фик-
цию, как не соответствующую никакой реальности идею. Вы-
думали понятие причинности. Но разве причинность мешает
тому, чтобы, прежде чем произойти затмению луны, эта луна
исчезла бы в каком-нибудь мировом пожаре или лопнула от
каких-нибудь еще неведомых нам причин? Затмение луны
предсказано на такое-то число. Да будет ли тогда самая луна,
будет ли самое это число? Я уже честно признавался, что мне
это не очевидно. Судьба - самое реальное, что я вижу в своей
и во всякой чужой жизни. Это - не выдумка, а жесточайшие
клещи, в которые зажата наша жизнь. И распоряжается нами
только судьба, не кто-нибудь иной. - Итак, в чуде встречают-
ся два личностных плана: 1) личность салю по себе, вне своего
изменения, вне всякой своей истории, личность как идея, как
принцип, как смысл всего становления, как неизменное прави-
ло, по которому равняется реальное протекание; и - 2) самая
опория этой личности, реальное ее протекание и становле-
ние, алогическое становление, сплошно и непрерывно текучее
355
множество-единство, абсолютная текучая неразличимость и
чисто временная длительность и напряженность.
d) Сам собою рождается вопрос; в каком же именно взаи-
моотношении находятся эти два личностных плана? Тут мы
впервые начинаем подходить к диалектической разгадке чуда
(к диалектической - ибо никакой другой разгадки для фило-
софии не требуется). Именно, эти два плана, будучи совер-
шенно различными, необходимым образом отождествляются 1
в некоем неделимом образе, согласно общему диалектическо-
му закону. Тут повторяется первичная диалектика <одного> и
<иного>; и без четкого ее усвоения невозможно понять и диа-
лектики чуда. <Одно> и <иное> необходимым образом отлича-
ются друг от друга и взаимно отождествляются. Но любопытен
не этот общий диалектический закон, но та его специфика-
ция, которая существует именно для категории чуда. Как
только мы заговорили о становлении и истории, о времени, так
тотчас же возникает вопрос о том, как же именно и насколько
происходит это становление. Становления не может быть без
того, что именно становится. И вот, как только вещь перешла
в становление, мы тотчас же начинаем сравнивать реально
становящееся и, стало быть, ставшее с тем, что должно стано-
виться, становящуюся вещь с идеен вещи. Без этого, тайного
или явного, сравнения совершенно невозможно говорить о ре-
альном становлении. Однако, всматриваясь в реальный лик
ставшей вещи, мы замечаем тут гораздо больше слоев, чем
только два. Во-первых, отвлеченная идея вещи, или в нашем
случае - идея личности, вне ее истории, остается на своем
месте, равно как и, во-вторых, момент чисто алогического ста-
новления, момент меонально-исторический. Но если бы было
только это, то мы попали бы в сети дурного дуализма; и ника- j
кой диалектики, никакого чуда не получилось бы. Эти две]
сферы отождествляются. И это значит, что есть, в-тре-1
тьих, нечто третье, что уже - и не отвлеченная идея, и не от-
влеченная алогичность становления, но нечто совершенно не
сводимое ни на то, ни на другое, нечто по сущности своей ни-
чего общего не имеющее ни с тем, ни с другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135