Стало быть,
одна и та же форма может быть и символичной и аллегорич-
ной. Рассматриваемая сама по себе, она символична. Рассмат-
риваемая в отношении к другой идее, она аллегорична. Она
же может быть и схемой. Так, всякий организм, сказали мы,
символичен. Но символичен он только сам по себе, с точки
зрения вложенной в него самого идеи. Рассматриваемый же с
точки зрения другой идеи, он есть схема. Животный организм,
как он обрисован в руководстве по анатомии, есть схема, так
как здесь он взят не как самостоятельное живое целое, но как
некая механическая составленность согласно известного рода
идее. <Голубой цветок> для Новалиса - мистический символ;
243
для обыкновенного любителя цветов он просто определенный
растительный организм, т. е., по-нашему, символ; для расска-
за, где он фигурирует наряду с другими более или менее ус-
ловными персонажами, он - аллегория; наконец, для ботани-
ка он - схема. Поэтому миф, рассматриваемый с точки зре-
ния своей символической природы, может оказаться сразу и
символом и аллегорией. Мало того. Он может оказаться двой-
ньш символом. Апокалиптическая <жена, облеченная в со-
лнце>, есть, конечно, прежде всего ствол первой степени, ибо
для автора этого мифа это есть живая и непосредственная ре-
альность и понимать ее надо совершенно буквально. Но, во-
вторых, это есть символ второй степени, потому что, кроме не-
посредственного образного значения, этот символ указывает
на другое значение, которое есть тоже символ. Так, если это
есть церковь, то поскольку эта последняя есть опять-таки
нечто несомненно символичное, то в данном образе мы нахо-
дим по крайней мере два символических слоя. Эти два (или
больше) символических слоя могут быть связаны между
собою опять-таки символически; могут быть они также связа-
ны и аллегорически и схематически. Это - уже вопрос анали-
за каждого данного мифа. Заметим только, что большая об-
щность космогонических и эсхатологических мифов еще ни-
чего не говорит об их аллегоричности. Напр., часто называют
аллегорическими неоплатонические и орфические концепции
космогонии или эсхатологические мифы Апокалипсиса.
Также думают, что космогония, мировой процесс и эсхатоло-
гия в <Кольце Нибелунга> Р. Вагнера есть тоже аллегория. Это
совершенно неверно. Правда, образы героев во всех этих
мифах наделены огромной обобщающей силой. Так, в Вотане
себя осознает изначальная мировая Скорбь, а гибель Вальгал-
лы есть гибель всего мира и т. д. Надо, однако, помнить, что
здесь ни о чем другом и не идет речь, как о первоначальных
мировых принципах, о мире как таковом, его создании или
гибели и пр. Если бы изображалось какое-нибудь обыкновен-
ное лицо из повседневной обстановки и наделялось какими-
нибудь мировыми функциями, тогда могла бы идти речь об
аллегории. Однако даже относительно <Некто в сером> Л. Анд-
реева нельзя этого сказать с абсолютной уверенностью. В кос-
могонических же и эсхатологических мифах героем является
сам мир или его основные стихии, первичные принципы и
стихии. Хаос, Уран, Гея, Крон, Зевс или семь Ангелов, семь
Чаш гнева Божия, Блудница на водах многих, Рейн, Золото
Рейна, Кольцо, Вотан, Брингильда, Вальгалла и т. п.- все это
244
суть сам мир и мировая история; и потому нет нужды ни в
каком переносном понимании, чтобы понять их именно как
мировые принципы. Ведь ни о чем другом тут и не идет речь,
как о мировой судьбе. Поэтому все эти мифические образы
суть именно символы, а не аллегории, и притом символы вто-
рой (и большей) степени. Два (или больше) символических
слоя связаны в них тоже символически.
4. а) Не могу не привести еще примеров символического
мифологизирования света, цветов и вообще зрительных явле-
ний природы, чтобы не показалось странным выставленное
требование этого мифологизирования. Возьмем окружающие
нас самые обыкновенные цвета. То, что я скажу о них сейчас,
отнюдь не является какой-нибудь выдумкой. Я утверждаю,
что это и есть самое обыкновенное их восприятие. Люди, и в
особенности ученые, думают, что реальные те цвета, о кото-
рых говорится в руководствах по физике или химии. На самом
же деле то, что говорится о цвете в физике, в особенности раз-
личные теории и формулы о движении света и цвета, весьма
далеко от живого восприятия. Что такое, напр., желтый цвет?
Сказать: <я вижу желтый цвет> - это значит высказать нечто
весьма абстрактное и мертвое. Что касается, напр., меня, то я
никогда не вижу просто желтый цвет. <В своей высшей чисто-
те он всегда обладает светлой природой и отличается яснос-
тью, веселостью, нежной прелестью>. Желтый цвет произво-
дит теплое впечатление и вызывает благодушное настроение.
Посмотрите сквозь желтое стекло в серые зимние дни. <Раду-
ется глаз, расширяется сердце, светло становится на душе;
словно непосредственно повеяло на нас теплотой>. Желтый
цвет хорош для обстановки (занавес, обои) и для платья.
С блеском (напр., на шелке или на атласе) он производит впе-
чатление роскоши и благородства. Наоборот, потушенный
желтый цвет производит неприятное действие какой-то гряз-
ноты. Так, неприятен цвет серы, впадающий в зеленое. Не-
приятен он на сукне, на войлоке. Из цвета почета и радости он
переходит в цвет отвращения и неудовольствия. <Так могли
возникнуть желтые шляпы несостоятельных должников, жел-
тые кольца на плащах евреев>.
Если в желтом есть светлое, то в синем (голубом) - тем-
ное. Синий цвет - <прелестное ничто>. <В созерцании его
есть какое-то противоречие раздражения и покоя>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135