Как бороться с этими застаре-
лыми предрассудками? Миф всегда чрезвычайно практичен,
насущен, всегда эмоционален, аффективен, жизнен. И тем не
менее думают, что это - начало науки. Никто не станет ут-
верждать, что мифология (та или иная, индийская, египет-
ская, греческая) есть наука вообще, т. е. современная наука
(если иметь в виду всю сложность ее выкладок, инструмента-
рия и аппаратуры). Но если развитая мифология не есть раз-
витая наука, то как же развитая или неразвитая мифология
может быть неразвитой наукой? Если два организма совер-
шенно несходны в своем развитом и законченном виде, то как
же могут не быть принципиально различными их зародыши?
Из того, что научную потребность мы берем здесь в малом
виде, отнюдь не вытекает того, что она уже не есть научная
потребность. Первобытная наука, как бы она ни была перво-
бытна, есть все же как-то наука, иначе она совершенно не
войдет в общий контекст истории науки, и, следовательно,
нельзя ее будет считать и первобытной наукой. Или первобыт-
ная наука есть именно наука, - тогда она ни в каком случае
не есть мифология; или первобытная наука есть мифоло-
гия, - тогда, не будучи наукой вообще, как она может быть
первобытной наукой? В первобытной науке, несмотря на всю
215
ее первобытность, есть некоторая сумма вполне определен-
ных устремлений сознания, которые активно не хотят быть
мифологией, которые существенно и принципиально допол-
няют мифологию и мало отвечают реальным потребностям
последней. Миф насыщен эмоциями и реальными жизненны-
ми переживаниями; он, например, олицетворяет, обоготворя-
ет, чтит или ненавидит, злобствует. Может ли быть наука та-
ковой? Первобытная наука, конечно, тоже эмоциональна, на-
ивно-непосредственна и в этом смысле вполне мифологична.
Но это-то как раз и показывает, что если бы мифологичность
принадлежала к ее сущности, то наука не получила бы ника-
кого самостоятельного исторического развития и история ее
была бы историей мифологии. Значит, в первобытной науке
мифологичность является не <субстанцией>, но <акциден-
цией>; и эта мифологичность характеризует только ее состоя-
ние в данный момент, а никак не науку саму по себе. Мифи-
ческое сознание совершенно непосредственно и наивно, об-
щепонятно; научное сознание необходимо обладает выводным,
логическим характером; оно - не непосредственно, трудно
усвояемо, требует длительной выучки и абстрактных навыков.
Миф всегда синтетически жизнен и состоит из живых личнос-
тей, судьба которых освещена эмоционально и интимно ошу-
тительно; наука всегда превращает жизнь в формулу, давая
вместо живых личностей их отвлеченные схемы и формулы; и
реализм, объективизм науки заключается не в красочном жи-
вописании жизни, но - в правильности соответствия отвле-
ченного закона и формулы с эмпирической текучестью явле-
ний, вне всякой картинности, живописности или эмоцио-
нальности. Последние свойства навсегда превратили бы науку
в жалкий и малоинтересный привесок мифологии. Поэтому
необходимо надо считать, что уже на первобытной ступени
своего развития наука не имеет ничего общего с мифологией,
хотя, в силу исторической обстановки, и существуют как ми-
фологически окрашенная наука, так и научно осознанная или
хотя бы примитивно-научно трактованная мифология. Как
наличие <белого человека> ничего не доказывает на ту тему,
что <человек> и <белизна> одно и то же, и как, наоборот, дока-
зывает именно то, что <человек> (как таковой) не имеет ниче-
го общего с <белизной> (как таковой) - ибо иначе <белый че-
ловек> было бы тавтологией. - так и между мифологией и
первобытной наукой существует <акциденциальное>, но
никак не <субстанциальное> тождество.
2. В связи с этим я категорически протестую против второ-
2]6
го лженаучного предрассудка, заставляющего утверждать, что
мифология предшествует науке, что наука появляется из мифа,
что некоторым историческим эпохам, в особенности совре-
менной нам, совершенно не свойственно мифическое созна-
ние, что наука побеждает миф.
Прежде всего, что значит, что мифология предшествует
науке? Если это значит, что миф проще для восприятия, что
он наивнее и непосредственнее науки, то спорить об этом со-
вершенно не приходится. Также трудно спорить и о том, что
мифология дает для науки тот первоначальный материал, над
которым она будет в дальнейшем производить свои абстрак-
ции и из которого она должна выводить свои закономерности.
Но если указанное утверждение имеет тот смысл, что сначала
существует мифология, а потом наука, то оно требует полного
отвержения и критики.
Именно, во-вторых, если брать реальную науку, т. е.
науку, реально творимую живыми людьми в определенную
историческую эпоху, то такая наука решительно всегда не
только сопровождается мифологией, но и реально питается
ею, почерпая из нее свои исходные интуиции.
Декарт - основатель новоевропейского рационализма и
механизма, а стало быть, и позитивизма. Не жалкая салонная
болтовня материалистов XVIII века, а, конечно, Декарт есть
подлинный основатель философского позитивизма. И вот
оказывается, что под этим позитивизмом лежит своя опреде-
ленная мифология. Декарт начинает свою философию с все-
общего сомнения. Даже относительно Бога он сомневается,
не является ли и Он также обманщиком. И где же он находит
опору для своей философии, свое уже несомненное основание?
Он находит его в Я, в субъекте, в мышлении, в сознании, в ,
в . Почему это так? Почему вещи менее реальны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135