илиопольский; см. Четьи-Минеи 8 окт.], воззрев на
венскую красоту, прославил при сем Творца и от единого
Qpa погрузился в любовь Божию и в источник слез. И чудно
Qulo видеть, - что для другого послужимте бы рвом погибели,
T.Q для него сверхъестественно стало венцом>. Таковой если
дргда, в подобных случаях, имеет такое же чувство и дела-
g _- еще прежде общего воскресения восстал уже нетлен-
fibul>. Может ли сравниться тонкость чувств и глубина созер-
цания монаха с мещанством того, что называется <мирской>
жизнью? Может ли, кроме монаха, кто-нибудь понять, что ис-
тинное монашество есть супружество, а истинный брак есть
монашество? Может ли кто-нибудь увидеть историю, подлин-
ную, настоящую историю духа, со своими революциями и
войнами, неведомыми миру, - в блаженном безмолвии тела и
души, в тонком ощущении воздействия помыслов на кровооб-
ращение, в просветлении мыслей во время поста и особенной,
невыразимой легкой тонкости тела, в сладости воздержания, в
благоуханной молитве отверстого сердца? Все бездарно в
сравнении с монашеством, и всякий подвиг в сравнении с
нам есть мещанство. Только ты, сестра и невеста, дева и мать,
только ты, подвижница и монахиня, узнала суету мира и муд-
рость отречения от женских немощей. Только ты, худая и
бледная, узнала тайну плоти и подлинную историю плотского
человека. Только ты, больная и родная, вечная и светлая, ус-
талая и умиленная, узнала постом и молитвой, что есть лю-
бовь, что есть отвержение себя и церковь как тело. Помнишь:
там, в монастыре, эта узренная радость навеки и здесь, в миру,
это наше томление.
Вижу я очи Твои, Безмерная,
под взором Твоим душа расплавливается... -
о, не уходи, моя Единая и Верная,
овитая радостями тающими
радостями, знающими
Все.
И это - история, живая, трепещущая радость и боль исто-
рических судеб... Но - не забудем - это история мифов, исто-
рия для мифического субъекта, мифическая история и судьба
бытия. А ведь по-вашему же миф есть выдумка, не правда ли"
Ну, так вам и беспокоиться нечего... Вы думаете, другие <ис-
торические> мифы более безопасны или не столь ответствен-
ны? Вот, пожалуйста. Однажды я обратил внимание на то, что
Это. между ПРОЧИМ, я показал в <Очерках>. 1. С. 792-794.
340
Дв_о. и. Иоанна Лествица. С. 140.
341
умирающие за несколько минут, часов (а иногда и дней) вдруг
вперяют взор в какую-нибудь точку пространства, явно не мо-
гущую, в обычных условиях, быть предметом столь напряжен-
ного фиксирования. Иногда на лице умирающего появляется
при этом выражение ужаса, как бы при виде каких-то страш-
ных чудовищ. Иной раз лицо умирающего выражает светлуют
радость, мир, тихую и облегченную улыбку. Иной раз лицо,
при всем удивлении, которое оно выражает, остается холод-
ным, тупым и безразличным. За ничтожным исключением,
умирающие решительно ничего не хотят рассказать об этом,
несмотря на настойчивые вопросы. Установивши этот факт и.
сделавши само собой напрашивающееся здесь обобщение, я с
тех пор, в течение вот уже нескольких лет, всегда расспраши-
ваю об этом напряженном и неожиданном взоре умирающего
у близких родственников того или другого умершего, присут-
ствовавших при его кончине. Исключений из своего наблюдения
я почти не встречал, были только сомнительные и неполные,
сведения, но настоящих исключений не вспомню. Ну, и чтоД
же вы скажете? Не реальная история личности, не мифичес-]
кая судьба личности? Будет вам.
3. Однако, в-третьих, исторический процесс завершается
еще одним слоем. Мало того, что история есть некое станов-
ление сознания или предмет какого-нибудь возможного или!
действительного сознания. История есть сама для себя из
объект и субъект, предмет не какого-то иного сознания, но1
своего собственного сознания. История есть самосознание, ста-
новящееся, т. е. нарождающееся, зреющее и умирающее само-
сознание. Это диалектически необходимый слой историческо-
го процесса. В истории мы ведь находим не просто мертвые
факты и не просто кем-то со стороны познаваемые и пони-
маемые факты. История есть еще история и самосознающихД
фактов. Она есть творчество созня/пельно-выразительных фак-Д
тов, где отдельные вещи входят в общий процесс именно вы-Д
ражением своего самосознания и сознательного существоваД
ния. Но что такое творчески данное и активно выраженновД
самосознание? Это есть слово. В слове сознание достигает сте-Д
пени самосознания. В слове смысл выражается как органД
самосознания и, следовательно, противопоставления себД
всему иному. Слово есть не только понятая, но и понявшая
себя саму природа, разумеваемая и разумевающая природа1
Слово, значит, есть орган самоорганизации личности, форма
исторического бытия личности. Вот почему только здесь исто-
рический процесс достигает своей структурной зрелости. БезД
342
дора история была бы глуха и нема, как картина, которая
отя и хорошо написана, но никому ничего не говорит, ибо и
нет никого, кто бы мог ее воспринять. Картина должна заго-
ворить подлинным живым языком, и ее кто-то должен услы-
тцть. История должна быть не просто <живописью>, но и
оэзией>. Она должна рождать не просто образы и картины
фактов, но и слова о фактах. И тут мы находим подлинную
арену для функционирования мифического сознания. Мифи-
ческое сознание должно дать слова об исторических фактах,
повествование о жизни личностей, а не просто их немую кар-
тину. Миф - <поэтичен>, а не <живописен>. Без <поэзии> -
точнее говоря, без слова - миф никогда не прикоснулся бы к
глубине человеческой и всякой иной личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135