За духами Нельсон различал аромат ее кожи, чувствовал идущий от лица жар.
– Кто-то вам что-то пообещал? – Она почти шептала, тонкие пальцы сжимали его запястье. – Что, Нельсон? И кто? Скажите.
Ее дыхание овевало его щеку. Палец горел. Только коснись – и она твоя, прямо здесь, прямо сейчас. Только коснись.
– Ведь это же не Морт? – В голосе Миранды прозвучала издевка, но не по отношению к Нельсону. Совсем наоборот. – Конечно, нет. С какой стати Морту проталкивать Виту? Виктория?
Нельсон переступил с ноги на ногу, боясь, что она заметит его растущий дискомфорт.
– Ведь не Виктория? – Миранда распахнула глаза, радуясь своей догадке. – И вообще никто? Эго вы. Вы делаете это ради себя, да?
– М-м, – отвечал Нельсон, не имея в виду ничего определенного. Ему хотелось незаметно поправить брюки.
– И за историей с письмами тоже стояли вы? Вы устранили Кутана, чтобы расчистить дорогу себе?
Нельсон сглотнул. Что, если я поцелую ее прямо сейчас?
– Но я не понимаю, зачем вы затеяли это снова. В кого вы целите теперь? – выдохнула Миранда. Глаза ее влажно блестели. Она крепче сжала его запястье, впиваясь ногтями в кожу. – Вам нужен союзник, Нельсон. Кто-то, кому можно доверять.
Ее запрокинутое, с полузакрытыми веками лицо было совсем близко.
– Вам нужна я, – шепнула она.
Нельсон зажмурился. Перед глазами поплыли красные круги. Руки тряслись. Сигнал звенел. Миранда прижималась теснее.
– Лишь натяни решимость, как струну, – прошептала она.
Раздался щелчок. Взвыл, оживая, лифт. Сигнал затих, кабина вздрогнула. Нельсон, чтобы не упасть, хотел ухватиться за Миранду, но она уже отскочила к противоположной стене и натягивала перчатки, неотрывно глядя на свое отражение в двери, потом подняла руку и поправила волосы.
Нельсон, держась за стену, дико глядел на Миранду. Та бросила на него взгляд и тут же снова отвела, как от незнакомца.
Лифт остановился, двери открылись. Миранда закусила губу и стрельнула в Нельсона глазами, потом перевела взгляд на открытую дверь и увидела Биту в бесформенном белом пончо и вязаной шапочке с помпоном. Она стояла на глубоком ковре и одной рукой прижимала к груди почту, а другой держала распечатанное письмо; белый конверт лежал у ее ног. Вита подняла округлившиеся глаза и посмотрела сначала на Миранду, потом на Нельсона.
Плечи Миранды затряслись от смеха.
– Очередная жертва, Нельсон? – спросила она, смеясь.
Вита развернулась и опрометью бросилась к лестнице. Хлопнула дверь, застучали подошвы. Письмо, выпавшее из ее руки, осенним листом спланировало на ковер.
– Вита! – Нельсон выскочил из лифта и кинулся к лестнице.
– Нельсон!
Голос Миранды заставил его обернуться. Она стояла перед открытыми дверьми лифта, сцепив руки в перчатках под животом.
– Что? – выдохнул Нельсон.
Она взглянула исподлобья. Блестящая прядь упала на щеку. Миранда улыбнулась щемящей улыбкой.
– Антони вас боится, – сказала она, и двери закрылись.

Нельсон пробежал по лестнице до пятого этажа, потом вспомнил про оброненное письмо и бросился обратно. Он подхватил листок с пола, не глядя, сунул в карман и пошел проверить свою почту. Там лежал один белый конверт без адреса.
Пять этажей вниз, и Нельсон ворвался в кабинет, все еще надеясь застать Виту. В крохотном помещении пахло ее мылом, но на столе все пребывало в
идеальном порядке: ручки на месте, ежедневник точно посередине. Нельсон рухнул на скрипучий стул и вытащил из кармана Витино письмо и собственный невскрытый конверт.
Текст, как и в прошлый раз, представлял собой коллаж из цитат. Начинался он слегка переделанным отрывком из «Венецианского купца»:


(«Я жду суда. Ответьте – будет он?»)
Разве у христианина нет глаз? Если его уколоть, разве у него не идет кровь?
Если его отравить, разве он не умирает?
А если его оскорбляют, разве он не должен
МСТИТЬ? Я жду суда. Ответьте – будет он? – «Венецианский купец», 4,1. Разве у (в оригинале – жида) нет глаз?… – там же, 3, 1, пер. Т. Щепкиной-Куперник.




Далее шел длинный хлесткий абзац, озаглавленный «Мелкий шрифт», в котором Нельсон узнал видоизмененный отрывок из статьи Т.С. Элиота. Цивилизации с буквой «с» – европейская, христианская, гетеросексуальная – защищались здесь от «еврейского вольнодумства». Одни псевдоглубокомысленные слова громоздились на другие, кристаллизуя самую суть культурных войн: однородность и стабильность – Добро, терпимость и плюрализм – Зло. Юдофобию Элиота анонимный автор распространил на геев и лесбиянок. Несмотря на семитское и гомосексуальное влияние, утверждало переработанное эссе, западная культура остается «высочайшей культурой, какую знал мир».
Нельсон вскрыл конверт и убедился, что его письмо полностью идентично Витиному. Он положил их рядышком на стол и попытался вчитаться. Прав ли Вейссман? Действительно ли они написаны той же рукой, что и предыдущие? Можно ли это определить? И кто вообще их пишет? Не виноват ли он перед Тимоти Куганом?
Но, как ни старался Нельсон, сосредоточиться ему мешала нелепая гордость. Вот и он получил такое письмо. Тот, кто это писал, считает его достаточно значительной фигурой.
Нельсон оттолкнулся от стола и встал. На него накатила досада, непоседливость, раздражение – все разом. Он прочел названия книг, сложенных по размеру у Виты на столе: «Я завладела твоим фаллосом: конец тендера», «Принесите мне голову Альфреда Дугласа: Оскар Уайльд, Сэм Пекинпа и мотив обезглавливания Лорд Альфред Дуглас – молодой человек, в растлении которого обвиняли Оскара Уайльда; насчет «мотива обезглавливания» у этого автора см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138