Официантка, бледная большеглазая женщина, сложила руки за спиной и на память повторила меню. Она принесла колу; Нельсон, прихлебывая, раскрыл журнал на двух Гордонах – что-то про поиски Эдема и страдания жертвы британского империализма в девятнадцатом веке – и в ожидании гамбургера принялся читать. Впервые за долгие годы у него появилась возможность почитать – и поесть – просто для удовольствия. Правда, зарплату ему пока платили старую – обычная административная волокита. Медицинская страховка сохранилась; и может быть, они даже переберутся из казенного жилья в городской домик с участком, деревьями и отдельными спальнями для девочек. Нельсон снова чувствовал себя отцом семейства. В голове роились святочные видения новых туфелек, новых платьиц, новых игрушек. Пожалуй, он потянет уроки танцев для Клары и рисования для Абигайл. Нельсон представил, как ведет Бриджит обедать в ресторан с официантами, картой вин и скатертями, а потом в кино, на что она сама выберет; вот они под ручку бредут мимо ярко освещенных магазинов, вот он смущенно дожидается, пока ей что-то примеряют в соседней комнате.
Нельсон покраснел за «Нью-йоркским книжным обозрением». Впервые за долгое время его возбудила мысль о жене. Бриджит немного успокоилась, видя, что у него не все так плохо, однако опасения ее развеялись не совсем. Она не говорила этого вслух, но явно подозревала, что факультет просто нашел новый способ его использовать, а потом все равно вышвырнет.
– Милая, – убеждал он, – меня назначили в комиссию по замещению поэтической вакансии. Кому попало такое не предложат.
– Отлично. – Бриджит сузила глаза. – Тебе ставку не обещают, но предлагают кого-нибудь поискать.
Нельсон ответил, что работа в комиссии – это лишняя тысяча долларов. Бриджит сразу отвлеклась от своих подозрений и стала прикидывать, хватит ли денег, чтобы хоть как-то подлатать неходячий автомобиль. Хорошо иметь жену из рабочей среды, с благодарностью подумал Нельсон, которая точно знает, во что станут новые тормоза, новый стартер и новый радиатор для десятилетней старушки-«тойоты».
Принесли бургер, истекающий кровью на булочку. Нельсон закрыл глаза; запах жареного мяса сводил с ума. Он отодвинул журнал, чтобы изучить гамбургер сверху донизу: майонез, салат, котлету, маринованный укроп, лук, помидор и горчицу, налил лужицу острого кетчупа в картошку, еще раз вдохнул жирный аромат пищи и установил перед собой раскрытый журнал. Двумя руками поднял гамбургер и широко открыл рот. Нёбо увлажнилось, язык изогнулся в предвкушении – и в этот миг взгляд Нельсона встретился с огромными карими глазами Миранды Делятур.
Нельсон замер с гамбургером в зубах. Хозяйка усаживала за соседний столик Миранду, Пенелопу О и очередного Пенелопиного студента. Миранда чуть заметно кивнула Нельсону, как будто видела его когда-то, но не помнит где. С уходом Кугана Нельсон ощутил некоторое изменение магнитных силовых линий; коллеги, прежде не; замечавшие его, теперь коротко кивали при встрече или не замечали его более агрессивно. Нельсон гадал, не связано ли это с тем, насколько данный человек уверен в расположении Акулло. В конце концов, Куган был штатный профессор.
Миранда отвела глаза и разгладила сзади юбку, пока хозяйка держала ей стул. Профессору О стул держал слегка ошалелый, но очень смазливый юноша в студенческой экипировке – потертый свитер, бейсболка, бородка клинышком. Она села, сверкнув черными облегающими леггинсами, и указала парнишке на соседний стул.
– Никто не возражает, если я закурю? – Ее пальцы с ярко накрашенными ногтями чуть подрагивали, поднося сигарету ко рту.
Лицо у Нельсона горело. Он собирался откусить основательно, по-мужски, чтобы рот наполнился мягким, теплым, сочащимся кровью мясом, в носу защипало от лука и горчицы, а горячий сок струей хлынул в горло. Вместо этого он едва куснул передними зубами, прихватив веточку укропа, крошку булочки и листик горького салата. В этот самый миг Пенелопа О выпустила дым, и все, что Нельсон почувствовал, это вкус табака.
– Ленч за мой счет, Джеймс, – прошептала Пенелопа, беря молодого человека за руку. – Заказывай, что хочешь.
– Меня зовут Джейк. – Юноша почесал затылок под бейсболкой.
– Что хочешь, лапуля, ты это заработал. – Пенелопа затянулась.
Как персональный профессор Сексуальных Исследований, Пенелопа читала популярнейший курс: «От лорда Рочестера Граф Рочестер (Джон Уилмот) – английский поэт и придворный, фаворит Карла II, прославился, помимо злых сатирических стихов (в значительной части непристойных), своей развращенностью.

к Ларри Флинту: культурология траха», который сопровождался показами порнофильмов и выступлениями приглашенной порнозвезды, чье влагалище студентам предлагалось изучать в лупу. Список рекомендованной литературы включал высоколобую теорию и засаленные «Хастлеры» и «Oui» из аспирантской библиотеки; всячески приветствовалась мастурбация во время чтения и на занятиях, если они достаточно возбудят. Курс привлекал больше студентов, чем «Введение в химию», и в самой большой университетской аудитории обычно не хватало сидячих мест. Только здесь можно было увидеть разом столько восторженных юных лесбиянок и преисполненных благоговейного ужаса общежитских парней. Каждый семестр, перепробовав аспиранток, которые вели у нее дискуссионные группы – «мои сучки», называла их Пенелопа, – профессор начинала перебирать студентов, одного за другим, чередуя полы. «Мое сексуальное предпочтение – первокурсники», – объявила как-то она. Один бедолага имел опрометчивость пожаловаться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138