ГЛАВА ПЕРВАЯ

Год и несколько месяцев спустя, утром в понедельник второй недели осеннего семестра, Нельсон Гумбольдт – разведенный отец, одинокий мужчина с котом декан факультета литературы в новом Мидвестерне – пробудился от сна о прежней своей жизни. Если не считать того, что он все это время висел, не касаясь ногами пола, во сне не было ничего сюрреалистического, не было даже сверхобычной яркости или четкости. Он, в штанах, рубахе и стоптанных ботинках, как призрак, воспарил по лестнице своего старого семейного домика и поплыл по гостиной над изгвазданными диванными подушками, рваными детскими книжками и сломанными куклами, к неприбранному столу. Клара в ночной рубашке кривилась над яйцом всмятку, Абигайл в пижамке залезла с ногами на стул и самозабвенно молотила ложкой по кукурузным хлопьям. Его любимая Бриджит сидела, подпершись локтем – встрепанная, под глазами мешки – и зевала над чашкой кофе. Этот сон снился Нельсону каждое утро, и всякий раз во сне он надеялся, что проникнет чуть дальше в мир своей семьи, что однажды его ноги коснутся пола, он придвинет стул, сядет, и девочки завопят: «Папа!», а Бриджит подавит зевок, поставит чашку и поцелует его в щеку.
«Это будет, – думал он, не просыпаясь. – Я верну их». Сегодня утром он не только видел и слышал свою семью, но и ощущал запах кофе, вкус зубной пасты, прикосновение стула к икрам. Сердце его колотилось, он нагнулся через стол к жене, и Бриджит подалась ему навстречу. Ворот халата разошелся, и стала видна ложбинка между грудей. Ее заспанные глаза сияли любовью.
– Милый, – сказала Бриджит и легонько лизнула его в переносицу.
– Конрад, – простонал Нельсон, просыпаясь. – Да ну тебя.
Он открыл глаза и увидел прямо перед собой кота, который, стоя у него на груди, требовал жрать. Конрада безымянным котенком подбросили Нельсону на порог в прошлом году, кто – неизвестно. «Наверное, посочувствовали мне в моем одиночестве», – думал Нельсон. Он назвал котенка по предмету своей первой диссертации, и теперь тезка человека, написавшего «Сердце тьмы», переступил лапами па его груди и еще раз лизнул в переносицу.
Нельсон сгреб кота и поставил его на пол рядом с кроватью. Как всегда, Конрад разбудил хозяина ровно за десять минут до будильника. Нельсон, застонав, скатился с кровати и нажал кнопку часов, пока они не прозвонили. Затем, босой, пошел в кухню (Конрад, мурлыча, терся о его ноги) – покормить кота, включить радио и кофеварку.
Под бубнеж утреннего выпуска Нельсон принял душ, побрился и съел тарелку хлопьев. Сытый Конрад устроился спать на его подушке. Вовсе не так плохо жить одному – как молитву, твердил Нельсон каждое утро, силясь приглушить тоску по жене и девочкам; вовсе не так плоха иметь ванну в своем единоличном распоряжении. Вовсе не так плохо пить апельсиновый сок из пакета. Не так плохо сидеть вечерами допоздна. Он продолжал ходить по гулким, почти пустым комнатам, которые мало-помалу превращались в обжитые. «Как только я более или менее приведу это все в человеческий вид, – думал он, – здесь будет не так плохо».
У него был весь второй этаж старого дома – бывшая Витина квартира. Цепная реакция событий, начавшаяся с пожара библиотеки, обрушила множество костяшек домино, и в конечном итоге по всему Гамильтон-гровз упала арендная плата. Теперь Нельсону было по средствам жить на расстоянии пешей прогулки от университета – очень кстати, потому что при разделе имущества Бриджит забрала машину. Каждый месяц, заплатив коммунальные платежи, квартплату и алименты, он позволял себе купить что-нибудь из мебели. Не новое, конечно – даже на деканскую зарплату в недавно приватизированном университете Мидвестерн было не разгуляться, – однако новое для него. Месяц назад он нашел чудесный торшер в магазине Армии Спасения, а теперь присмотрел на благо-творительной распродаже чей-то старый шезлонг. Потом наступит черед стеллажей, чтобы не держать книги на полу, а там и стола, чтобы не писать за кухонным.
Стол бы завести хорошо, потому что в последнее время Нельсон начал работать над новой научной темой, хотя публикации теперь ничего не прибавляли в его карьере. Этот новый проект он называл про себя «Литзасранцы» – привлекательные подонки в современной американской беллетристике: Гэтсби Фицджеральда, Герцог Беллоу, Гарри Энгстром Апдайка, Бинкс Боллинг Перси, Фоконер Чивера, спортивный комментатор Ричарда Форда Герцог – герой одноименного романа Сола Беллоу, Гарри Энгстром – герой романа Джона Апдайка «Кролик, беги», Бинкс Боллинг – герой романа Уокера Перси «Кинозритель», спортивный комментатор – Фрэнк Баскомб, герой романа Ричарда Форда «Спортивный комментатор».

. Нельсон хотел пролить свет на этих харизматических, самовлюбленных чудовищ мужской американской литературы, которых читателю положено любить, хотя они ведут себя по-свински, потому что при всем своем мальчишеском обаянии они способны к раскаянию. Любая феминистская критикесса, думал Нельсон, считает этих героев просто монструозными, и по-своему права. Дядьке к сорока, а он только сейчас понял, как вести себя по-людски?… Нельсон иногда задумывался, в счет ли столь позднее раскаяние после всего причиненного вреда, но иного пути у него не было.
Впрочем, без толку думать о том, чего не поправить, особенно в понедельник утром. Если слишком отклониться от «все не так плохо» и литзасранцев, начнется цепная реакция вины, его другая, менее утешительная утренняя литания: вина за распавшийся брак, за разлуку с детьми, зa пожар в библиотеке, за упадок великого университета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138