Однако Арвину неизвестно, что еще во время гражданской войны в Испании. Радиста завербовала советская разведка…
– Простите! – выкрикнул Вейссман, вставая. – Я не могу это так оставить.
Почти все повернулись к нему. Декан снова взглянул на Нельсона. Пропащие Мальчишки втянули головы в плечи, как черепахи.
Нельсон очень медленно двигался по проходу.
Бранвелл тяжело дышал в микрофон и потел. Он облизывал губы и ритмично сжимал край кафедры: сожмет-отпустит, сожмет-отпустит; затем, прикрыв ладонью микрофон, прошептал так, что услышали в последнем ряду:
– Может, сделаем перерыв, Антони?
– Держись, Дэвид, – сказал Акулло, – это на секунду. Бранвелл закусил губу.
– Мне крайне неприятно сознаваться перед почтенным обществом, – объявил Вейссман из публики, – что я, увы, не знаком с элвисовской классикой. Однако мне стало известно из надежного источника… – Он указал на Пропащих Мальчишек, которые еще глубже ушли в панцирь, – что фильма, который вы интерпретируете, попросту не существует.
Акулло, открывший было рот, снова его закрыл.
– Мне сказали, – продолжал Вейссман, перекрикивая нарастающий гул, – с высокой степенью уверенности, что Элвис не снимался ни в одной картине про Вьетнам.
Все взоры перешли с Вейссмана на кандидата. Нельсон остановился послушать, что тот ответит. Акулло повернулся к Бранвеллу, который судорожно утирал лоб рукавом.
– Ну, если, говоря «существует», – выдавил Бранвелл напряженным голосом, – вы спрашиваете, были ли эти сцены сняты на пленку при жизни Элвиса, то ответ отрицательный. Не были.
Все затаили дыхание.
– Однако в более значительном и резонансном смысле, – продолжал кандидат, побелевшими пальцами стискивая кафедру, – «Да здравствует Вьетнам» – абсолютно реальный текст, который каждый вечер крутят в кинотеатре американского сознания.
Толпа разом выдохнула. Все головы повернулись к Вейссману, который натянуто улыбался.
– Но где я могу посмотреть этот фильм?
Бранвелл за кафедрой повел бедрами вправо-влево.
Несмотря на свои муки, а возможно, и по их причине, он начинал злиться.
– Просто закройте глаза, профессор, – рявкнул он, – и откройте свой разум Zeitgeist'y.
– Нельзя толковать картину, которой не существует! – завопил Вейссман.
– Ее «существование»… – Бранвелл указательными пальцами изобразил кавычки, – в том узком смысле, в котором вы употребляете это слово, никак не влияет на мое прочтение.
Одобрительный гул. Даже Акулло расслабился; он откинулся на стуле и с довольным видом взглянул на Вейссмана, который не нашелся, что ответить, и стоял, как дурак, с открытым ртом.
– Быть может, вас убедит ссылка на классический авторитет, – продолжил Бранвелл, потея. При слове «классический» зал дружно грохнул. – Как насчет Оскара Уайльда? «Точно описывать то, чего никогда не было, не только истинное призвание историка, но и неотъемлемая привилегия всякого деятеля искусства или культуры».
При упоминании Оскара Уайльда Вейссман побагровел.
– Давайте объясню проще, – сказал Бранвелл, выходя из-за кафедры. Он пританцовывал на месте, как мальчишка, которому невтерпеж. – Уже есть технология, чтобы создать этот фильм ретроактивно. В самом скором времени все фильмы Хоукса и Элвиса будут оцифрованы, что позволит пересобрать их в бесчисленном количестве комбинаций. Может быть, это сделает другой «творец», что бы это ни означало в цифровом контексте, может быть, компьютер. Возможно, различные элементы просто скомбинируются фрактально в киберпространстве, синергетически репродуцируясь, как кристаллы, без всякого «сознательного» участия – идеальная метафора «творчества», в котором самовоспроизводится доминирующая культура.
Волнуясь, Бранвелл говорил все неразборчивее, глаза его метали молнии, неумолимое давление мочевого пузыря заставляло приплясывать на сцене; он перекатывался с носков на пятки, сжимал и разжимал кулаки.
– Бесконечные вариации фильма – Клодетта Кольбер вместо Шелл Фабарес, Спенсер Трейси вместо Эдгара Бьюкенена, Эррол Флинн вместо Элвиса – будут комбинироваться и рекомбинироваться, словно мутантная ДНК. Едва фильм проснется к «существованию», это будет то же, как если бы он существовал всегда. «Реальные» фильмы Элвиса Пресли в вашем редуктивном значении будут существовать в той же мере, в какой Мона Лиза конструируется из пикселей на миллиардах почтовых открыток и маек!
Шквал аплодисментов. Все сдвинулись на краешек стульев, многие привстали, чтобы лучше видеть. Вейссман промычал «Я-я-я…», тщетно пытаясь вклиниться в поток ораторского красноречия. Акулло ухмылялся во весь рот.
– Говорить, будто телесный Элвис больше не доступен на любом носителе информации, это утверждать, что реального Элвиса никогда не было.
Бранвелл стиснул зубы и зажмурился. Толпа подалась вперед, принимая его муки за пророческую страстность.
– Да! – выкрикнул кто-то, и толпа разразилась веселым смехом.
– Выпячивать материальность Элвиса, – проговорил Бранвелл сквозь зубы, – крайнее проявление эссенциализма. Элвис – это не его тело. Элвис – коллаж, бесконечно изменчивое собрание обозначающих. Он – лекало, рассыпающийся негатив, с которого его образ может быть отпечатан в бесконечном многообразии!
– Аминь! – выкрикнул кто-то из зала. Пол-аудитории стояло на ногах. Вейссман осел на стул. Акулло сиял и хлопал в ладоши. Бранвелл трясся всем телом, словно его шибануло током. Он впился ногтями в ладони и зажмурился что есть сил.
– Элвис – мечта Запада, возможно – всего мира, ибо что для нас с ним не связано? Что не напоминает о нем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138