Не успел он и охнуть, как оказался лицом к лицу с Мортоном Вейссманом.
– Морт, какого!…
– Вы как раз вовремя! – хрипло прошептал Вейссман. Глаза его блестели, изо рта несло виски. – Я не могу найти выгодную точку!
Он поглядел вверх на теплый свет из гостиной. Пальцы его теребили парку, на груди висел полевой бинокль.
– Здесь нет места, откуда можно было бы наблюдать незаметно. Правда, я еще не пробовал зайти с другой стороны. – Вейссман повернулся к дому. Нельсон вырвался из его слабой хватки и огляделся, потом развернул старика за плечи и схватил за руки. Вейссман был без перчаток, ладони его заледенели. Палец у Нельсона гудел от жара.
– Морт, где ваши перчатки?
– Но вы!… – Глаза у Вейссмана вспыхнули. – Вы можете проникнуть внутрь! Сойти за одного из них! Вы можете пробраться… в самое чрево зверя! Я – нет. Меня не пригласили. – Он сглотнул. – «Во всей Англии не наберется трех смельчаков, которые бы не были повешены. Один из них полнеет и старится…» Во всей Англии… (и, дальше в следующей главе, Горе трусам, горе и проклятие! Стакан хереса, малый!) – «Король Генрих IV», часть первая, 2, 4, пер. Бориса Пастернака. Вейссман, еще недавно говоривший словами короля Гарри, плавно превращается в Фальстафа.

– Его глаза налились слезами, он зашатался.
Еще раз взглянув на дом, Нельсон закинул руку Вейссмана себе на плечо.
– Где ваша машина, Морт? Где вы припарковались?
Оказалось, что Вейссман приехал на такси. Нельсон повел старика назад, к «тойоте», усадил на пассажирское сиденье, отыскал перчатки и натянул ему на руки, словно своей дочери.
– Нельсон, вы наш последний шанс, – хрипло, умоляюще шептал Вейссман. – Судьба литературы на нашем факультете, в Мидвесте… Господи, Нельсон, возможно, во всей Северной Америке – зависит от вас! Варвары не просто у ворот, Нельсон, они в пиршественном зале, прожирают наше наследство! Бросают кости на пол! Едят руками!
Нельсон, кривясь от запаха перегара, снял перчатку. Палец коснулся дряблой старческой кожи. От него пробежала искра.
– Спите, Морт, – сказал Нельсон.
На крыльце перед домом он остановился перевести дыхание и потоптался, стряхивая с ботинок снег, потом позвонил. Открыла прислуга, серолицая узкогрудая женщина в простом синем платье.
– Добрый вечер! – выпалил Нельсон.
Палец горел; он испугался, что сейчас придется ее уговаривать, однако женщина без единого слова посторонилась, впуская гостя в прихожую. К тому времени, как Нельсон снял парку, прислуга уже исчезла, так что он сам отыскал шкаф и запихнул туда куртку.
Он с опаской двинулся по коридору, увешанному произведениями азиатского искусства, на мерцание свечей и певучий голос дженнифер менли. В дверях Нельсон замялся, дженнифер и отборочная комиссия сидели за длинным столом в гостиной. Пламя свечей отражалось в огромном, во всю стену, окне, дженнифер приглушенным голосом досказала свою историю. Все грохнули. Нельсон, превозмогая боль в пальце, бочком шагнул в гостиную. Веселье тем временем улеглось, менли, сидевшая спиной к Нельсону, увидела его отражение в окне и с улыбкой обернулась.
– Нельсон! – мелодично вскричала она. – Как приятно!
Остальные, продолжая улыбаться, повернулись в его сторону. Нельсон, пойманный в их коллективный взор, как бомбардировщик в лучи прожекторов, вошел в гостиную. Стол был застелен скатертью, полотняные салфетки в тон торчали аккуратными пирамидками. Посреди стола горели три свечи, их пламя мерцало в бокалах и винной бутылке, вспыхивало на серебряных подносах, солонках и перечницах. Стивен Майкл Стивенс не спал, хотя и позевывал. Лотарингия Эльзас в длинном черном платье с открытыми плечами и Марко Кралевич в aprйs ski наряд после лыж (фр).

– ботинки, лыжные штаны, роскошный свитер – сидели на противоположных концах стола, явно очень довольные, несмотря на успех менли. Виктория Викторинис была без очков, глаза ее сияли; она казалась даже хорошенькой, с ниткой жемчугов на шее и в мерцающей шелковой блузке. Сам декан восседал во главе стола в белой рубашке без ворота и кожаном жилете – Великий Человек У Себя Дома. При виде Нельсона он с самым живым разочарованием повернулся к менли.
– Что за херня? – спросил Акулло. – Вы уже уезжаете?
Пустых мест за столом не было. Гроссмауль отсутствовал, миссис Акулло, судя по всему, тоже. «Это хорошо, – подумал Нельсон, – я смогу сказать Бриджит, что декан не пригласил даже собственную жену».
– Конечно, нет! – воскликнула дженнифер. – Нельсон просто опоздал к обеду! Правда, дорогой?
Нельсону пришлось выдержать свирепый взгляд Акулло. В следующий миг декан раскинул руки, приглашая его к столу, и Нельсон с облегчением выдохнул.
– Садитесь рядом со мной! – дженнифер поманила Нельсона к себе. Она сидела справа от Акулло, поэтому он отодвинул от стены стул – еще одно оригинальное творение Фрэнка Ллойда Райта – и втиснулся между менли и Кралевичем. Словно по команде, вошла серая домоправительница с салфеткой, бокалом, чашкой, блюдцем и серебряным прибором. Акулло сам налил ему вина – что-то из собственного подвала, названия в тусклом свете было не разобрать, – и Нельсон взял бокал, чувствуя жжение в пальце.
– дженнифер, – Акулло, не глядя, через плечо отдал бутылку серой домоправительнице, – вы говорили…
дженнифер возобновила рассказ. Серая женщина внесла суп – страккьятеле, обильно посыпанный петрушкой – и под одобрительный гул принялась разливать его по тарелкам. Акулло, сам великолепный рассказчик, обрел в кандидатке свою ровню, менли сплетничала об одной из самых известных феминисток. Она была в полной мере наделена остроумием, способностью нагнетать напряжение, умением вовремя подвести финал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138