– Так и есть, – просопел Робин, гулко приземляясь на ноги. Он по инерции пробежал несколько шагов.
Часы пробили пять.
– Значит, – вскричала Вита, бешено молотя ногами по воздуху, – и тут душа философа решительно презирает тело и бежит от него, стараясь остаться наедине с собой?
– Все, что ты говоришь, – простонал Робин, шатаясь под их общим весом, – совершенно верно.
Часы пробили шесть.
Дух внезапно прыгнул в дыру и, согнувшись в три погибели, побежал на месте, как белка в колесе. С общим воплем отчаяния бублик Вита-Робин грузно покатился по комнате, шлепая по доскам.
– В самом деле, тело не только доставляет нам тысячи хлопот! – крикнуло одно из лиц.
– Но вдобавок подвержено недугам, любой из которых мешает нам улавливать бытие! – крикнуло другое.
Они дергали руками и ногами, кривились от боли, бились головами, вопили, когда их груди и гениталии шмякались о доски.
– Тело наполняет нас желаниями!
– Страстями!
– Страхами!
– Массою всевозможных вздорных призраков!
Тем временем дух все быстрее и быстрее бежал в крутящемся колесе, а оно катилось все стремительнее, по расширяющейся спирали, накренясь внутрь, грохоча, как мельничный ворот.
– А кто виновник войн?
– Мятежей?
– И битв?
– Как не тело!
– И его страсти!
Колесо катилось так быстро, что сливалось перед глазами. Нельсона и Викторию обдавало ветром всякий раз, как оно прокатывало мимо, с каждым разом все ближе и ближе. Бегущий дух тоже расплылся в мерцающую вспышку.
Часы пробили семь.
– Прекратите! – закричала Виктория. – Прекратите!
– Мамочка! – вскрикнул Нельсон и зарылся лицом в ее шею.
Колесо прокатилось совсем рядом, едва не задев их.
– Достигнуть чистого знания чего бы то ни было, – взвыло колесо уже непонятно чьим голосом, – мы не можем иначе как отрешившись от тела! И лучше всего мыслит она… отрешившись от тела. – Платон, «Федон».


И тут, так же внезапно, как впрыгнул, дух выпрыгнул из бублика, и колесо, теряя обороты, принялось выписывать под механизмом пьяные сужающиеся круги, пока, точно с восьмым ударом колокола не рухнуло с грохотом и не развалилось. Дух наклонился сперва над Витой, потянул ее за локоть – она, пошатываясь, сделала несколько шагов, – потом рывком поставил на ноги Робина.
Виктория слезла у Нельсона с колен и попыталась выйти на середину комнаты, но Нельсон не мог подняться, поэтому она подалась вперед, насколько позволяли наручники, и, потрясая кулаком, обратилась к трио под часовым механизмом.
– Кто вы? – выкрикнула она дрожащим голосом. – Кто вы?
– Что вы? – прошептал Нельсон.
– Я – никто, – проговорила Вита, ошалело моргая. – Скажи, ты кто? Я – никто, скажи, ты кто? – Эмили Дикинсон.


– Может быть, и ты никто, – сказал Робин, протирая глаза, – не жена, не дева, не вдова не жена, не дева, не вдова – «Мера за меру», V, 1.

.
– Я нынче все сыновья и дочери отца Я нынче все сыновья и дочери отца – В. Шекспир, «Двенадцатая ночь», пер. Э. Линецкой.

, – ответила Вита чуть более уверенно.
– Ты дьявол! – выкрикнул Робин, почти не шатаясь. – Вид женщины тебе защитой служит Ты дьявол! Вид женщины тебе защитой служит. – «Лир», ГУБ 2.

.
– Природа срамных частей мужа строптива и своевольна, – бросила Вита, уперев руки в бока, – словно зверь, неподвластный рассудку, и под стрекалом непереносимого вожделения способна на все… Природа срамных частей… – Платон, «Тимей».


Колокол пробил девять. Комната задрожала от гула. Дух щелкнул пальцами.
– Как безумен род людской! Как безумен род людской! – «Сон в летнюю ночь», III, 2, пер. Т. Щепкиной-Куперник.

– сказал он.
Все трое – Робин, Вита и дух – стояли теперь по углам приблизительно равностороннего треугольника. Робин и Вита резко чернели на фоне светлого циферблата, в абрисе духа было что-то неуловимо зыбкое.
– Да, но как насчет тела, Вита? – спросил дух.
– Не можем ли мы сказать, – начала Вита с отзвуком прежней дрожи в голосе, – что радикальная полисемия тела, его слежавшаяся материальность?…
– Говори по-человечески! – возмутился Робин. – Я и половины этих слов не знаю! Да и сама ты, по-моему, их не понимаешь Говори по-человечески… не понимаешь. – «Алиса в стране чудес», гл. 3, пер. Н. Демуровой.

.
Дух хлопнул в ладоши, как школьный учитель. В тот же миг часы пробили десять, и оба замолчали.
– Как насчет тела, Вита? – спросил он и оторвал себе ногу.
– Как насчет ног, милок? – сказал он, бросая ногу Вите.
В тот же миг Вита отбросила волосы и потянула себя за ухо.
– Как насчет уха, Тюха? – сказала она, ловя ногу и одновременно бросая ухо Робину.
– Как насчет хера, Лера? – Робин оторвал член с яйцами и одной рукой бросил их духу, в то же время поймав Витину мочку.
– Как насчет колена, Лена? – крикнул дух.
– Как насчет века, Жека? – сказала Вита.
– Как насчет зада, Ада? – сказал Робин.
Виктория, раскрыв от изумления рот, осела на колени, дав наконец Нельсону возможность опустить руку. Под часовым механизмом, черные на фоне сияющего циферблата, три фигуры перекидывались частями тела в трех направлениях. Поначалу Нельсон еще различал отдельные детали – локоть, нос, трепещущее легкое, – но фигуры жонглировали все быстрее, так что каждая все больше напоминала рисунок в анатомическом атласе. От Виты остались глазное яблоко и сетка нервных волокон, у Робина между ключицами и щиколотками подрагивали кишечник и одна почка. Однако голоса продолжали звучать из воздуха.
– Пол! – крикнула Вита.
– Раса! – заорал Робин.
– Класс! – пропел дух.
Теперь дух был всего лишь двумя бешено жонглирующими руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138