Ц Солдаты не единственные мои тюремщики, Ц сказала она с тем выражение
м величественной гордости, которая все больше разбивала уверенность Би
лли.
Ц Я не знаю, что вы хотите сказать, Ц пробормотал он, хотя в душе он отлич
но знал.
Ц Долг, Ц пояснила она, Ц самый жестокий тюремщик.
Копперсвейт покраснел еще гуще.
Ц Вы иначе смотрели на это в Америке!
Ц Вот это я и хочу уяснить вам. Я бежала туда. Я не понимала, что некоторые
шаги были необходимы для того, чтобы, Ц о, никогда ему не уследить за ней п
о дебрям ближне-восточной дипломатии! Ц для того, чтобы корона Колибрии
не попала в руки… Гиацинта Тонжерова.
Пока Ариадна не стала женой другого и королевой, Вильяма Ванастрена Копп
ерсвейта нисколько не трогал вопрос о форме правления в этой стране. Она
сделала допущение, которого ему было больше чем достаточно: он смело взя
л ее прекрасные руки в свои.
Ц Скажите мне правду, Ц просил он с пылающим взором и бешено бьющимся с
ердцем, Ц вы… не любите короля?
Лесные озера ее глаз подернулись печалью. Но она решительно сказала:
Ц Глупая девочка бежала со своей маленькой родины, потому что не любила
ее правителя; более зрелая женщина вернулась…
Он сжал ее руки и, наверное, сделал ей больно, но она не поморщилась.
Ц Да? Ц шепотом торопил он ее.
Ц Более зрелая женщина вернулась, Ц повторила она и склонила голову,
Ц чтобы постараться исполнить свой долг.
Потеряна? Нет, он не согласен потерять ее, по крайней мере он не отдаст ее т
ак просто. Копперсвейт ощутил досаду от ее слов. Он к этому привык: со вчер
ашнего вечера у него было довольно практики!
Ц Свой долг? Ваш долг? Ц Его голос звучал хрипло. Ц Долг выйти замуж за к
риворотого кузена и тем спасти ему его должность? Что вы понимаете под сл
овом «долг»? Ц Билли все больше разгорячался; он все еще держал, теперь б
езвольные, руки принцессы, но не смел смотреть ей в глаза, устремленные, ка
к он это чувствовал, на него. Ц Если вас не интересует король, то, может быт
ь, вы… Скажите мне: есть кто-нибудь? Ц Он поднял теперь свои голубые глаза.
Ц Есть ли кто-нибудь другой?
Веселый солнечный свет пробивался сквозь деревья, росшие почти у самых с
тен дворца. Нигде на свете, даже в тропиках, нет такого яркого и такого жес
токого солнца, как в странах Средиземного моря. Солнечные зайчики плясал
и по стенам маленькой комнаты. Копперсвейт подумал, что никогда в жизни о
н не увидит ничего столь прекрасного и в то же время более хватающего за д
ушу, чем улыбка принцессы Ариадны в этих танцующих пестрых лучах.
Ц Бывают вещи неосуществимые, Ц еле слышно сказала она. Ц И для принце
сс они даже чаще неосуществимы, чем для других.
Тогда лишь он ясно понял непреодолимость стоявших перед ним препятстви
й. Но если есть вещи неосуществимые, то есть также и вещи невыносимые. Билл
и мгновенно бросил вызов вселенной. Он стер последние следы своей западн
ой сдержанности и храбро ринулся в омут:
Ц Нет! Ц воскликнул он. Ц Там в Америке вы назвали себя моей женой. Ц Он
уже опять высоко держал голову и был настоящим мужчиной. Ц Я даже не спра
шивал вас тогда; вы сказали это сами, сказали, что вы моя жена. Прекрасно, мо
ей женой вы и будете!
Он широко раскрыл объятия. Амуры, вырезанные и нарисованные над головами
этих двух смертных Ц разве эти маленькие греческие божки не улыбались
в эту минуту?
Ц Я не уеду до тех пор, пока вы не уедете вместе со мной!
Где же был Загос? По-видимому, его отодвинула в сторону с его поста за двер
ью рука его законного начальника, которому он обязан был повиноваться.
Без всякого предварительного стука, без всякой просьбы о разрешении вой
ти, дверь комнаты царственной пленницы открылась и в ней показалась фигу
ра барона Раслова. Своим обычным масляным тоном он произнес:
Ц Тысяча извинений, ваше королевское высочество. Здесь его величество,
и с ним его преосвященство митрополит Афанасий.

Глава XIII. Американское вторж
ение

Голубые глаза Билли уставились на барона, который даже не улыбнулся. При
нцесса сказала: Ц Попросите их. Голос ее королевского высочества был… н
у, он был именно таким, каким, по мнению Копперсвейта, и должен был быть гол
ос королевского высочества. Но ее осанка в эту минуту была далеко не коро
левской. Как только закрылась дверь, временно скрыв за собой кланявшегос
я барона, лицо принцессы Ариадны, которое и так казалось бледным, стало бе
лее каррарского мрамора. Ее глаза блестели, как у затравленной лани.
Она испугалась. Та же самая женщина, которая спокойно смотрела в лицо раз
бойникам, ворвавшимся в кафе на Ректор-стрит, здесь во Влофе испытывала с
трах перед кем-то, облеченным властью. Но она боялась не за себя: Билли ясн
о видел, что это страх за него.
Его сердце забилось, и дыхание стало частым, когда он это понял. Она протян
ула вперед руку, как бы отталкивая его от себя:
Ц Вы должны уйти!
Ц Не хочу, Ц сказал Билли.
Он схватил ее руку. Он покрыл ее поцелуями. Но он целовал ее не так, как целу
ют в знак феодальной преданности или в знак прощания. Он перевернул этот
белый цветок и целовал розовую ладонь.
Принцесса Ариадна выдернула руку. Ее лицо снова пылало, но теперь таким р
умянцем, который мог бы украсить щеки любой простой девушки. Только речь
ее осталась царственной:
Ц Мистер Копперсвейт, люди не говорят мне: «не хочу».
Их взгляды встретились. Она высоко подняла свой властный, но все же такой
нежный подбородок. Он плотно сжал губы, потом сказал:
Ц А я говорю.
Бесполезно думать о том, чем окончилась бы борьба его и ее воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56