Одаренность осваивает технику плавания на строго научной основе и разумно согласует движения рук и ног, чтобы добиться максимума продвижения вперед при минимальной затрате сил. Талант плывет инстинктивно, как щенок. Он никогда не думает о том, какие движения делает руками и ногами и принял ли он в воде правильное положение, не прислушивается к своему дыханию и порой даже вовсе не дышит, однако не идет ко дну и тогда. Чтобы он пошел ко дну, надо трахнуть его по голове, и притом основательно.
На суше все обстоит прямо противоположным образом. Здесь одаренность порой не осмеливается даже дышать, пока не выйдет на сей счет официальное постановление, но и тогда она какое-то время пребывает в сомнении, в нерешительности насчет деталей, пока с облегчением не дождется инструкции, где строго определено, что при вдохе воздух надо втягивать, а при выдохе — выталкивать. Так как талант (см. выше) своему вдоху и выдоху особого значения не придает, нередко выходит неувязка — когда другие делают выдох, он делает вдох, и наоборот. Этот непорядок не может остаться и не остается без последствий — нередко у него, таланта, совсем перехватывает дыхание. А кого винить? Те тысячи, которые вдыхают и выдыхают синхронно? Ах, это так прекрасно, когда все делается по команде, синхронно... и вдруг какой-то там талант возьмет и собьет других с ритма!
Одаренность всегда знает, чего хочет, и прежде всего она хочет твердо стоять на ногах. Талант этого никогда не знает. Едва он научился стоять на ногах, как тут же захочет стоять на руках. Когда он сумеет стоять на руках, то вздумает стоять на голове. В конце концов ему загорится стоять на одном волосе. Он прекрасно понимает, что стоять на одном волосе невозможно. Однако загадочный и мучительный импульс в нем сильнее здравого смысла. Он побуждает его пытаться в десятый, сотый, тысячный раз, и в десятый, сотый, тысячный раз талант убеждается, что невозможное невозможно: он всякий раз падает и ушибается. Пока — наконец! — в тысяча первый раз невозможное не становится возможным: он стоит на одном волосе! Тут мимо идет прохожий и, мимоходом останавливаясь, говорит, что стоять на одном волосе противоестественно, это вызов физическим законам, что стоять на одном волосе, пожалуй, даже неблагонамеренно, — и стоящего заваливает! Тот поднимается и начинает все сначала, ведь недаром он талант.
Одаренность теребит лишь издательства и Министерство культуры, тогда как талант будоражит все общество. Многие его не выносят: он обнажает то, чего хотелось бы не видеть, и напоминает о том, что приятнее было бы забыть. Многие видят в нем зазнайку, вообразившего о себе невесть что, которого при первой же возможности надо осадить: «У тебя талант, ну и что, а у меня зато ревматизм! Я же с этим не ношусь!» или: «Будь у меня такой хороший голос, как у него, я пел бы гораздо лучше его».
Многие считают его жуликом — ив самом деле, как тут поверить, что он в силах помочь другим, если он не в силах помочь даже себе, как допустить, что он может указать путь, если он не умеет толком перейти улицу и вечно бежит на красный свет? Но такой уж он есть, и такое ему на роду написано счастье: он завораживает словом других, а сам до конца своих дней ходит, им восхищаются — и проносятся мимо него на «Жигулях». Короче говоря, талант — это власть над другими и рабская подчиненность себе, это рабская подчиненность другим и власть над собой.
Исходя из соображений здравого смысла, талант, конечно, дурак — точно так же, как с точки зрения здравого смысла дураком был и Прометей. От того, что он совершил, лично ему не было никакой пользы, наоборот, он только разозлил свое начальство (ведь Зевс, как известно, велел приковать его к скале и приказал завистникам клевать его печень!). Талант, он как третий сын у отца, дурачок — может въехать порою верхом на стеклянную гору, у которой внизу остаются, разводя руками, старшие братья. Отличие в том, что не всегда он добывает невесту — гораздо чаще получает по шапке.
Одаренности талант кажется чем-то абстрактным — как вознесение на небо и конкретным — как сберкнижка, где вклад сам собой приносит проценты.
Одаренность винит талант в том, что он не такой, как другие, хотя сущность таланта в том и состоит, что он не такой, как другие. Лишь в одном не ошибается одаренность — когда считает талант патологией, но он и есть патология, так же как жемчужина в раковине — тоже патология. Между тем таланту одаренность кажется... Что думает талант об одаренности? Ах, да зачастую — ничего!
Между одаренностью и талантом такая же разница, как между кукушкой и соловьем. Голос кукушки не так красив и переливчат, как у соловья, и все же кукушка пустила о себе легенду, что она, а не соловей птица вещая, ибо может предсказать, сколько вам осталось жить, и может вас окуковать, так что денежки водиться не будут, если в кармане у вас, когда она кукует, ни гроша и в животе пусто. Соловью же окуковать и правда не дано. Заслыша соловья, никто в страхе не хватается за кошелек. Соловья можно слушать, даже если ты гол и бос. И если даже в кармане у тебя ни гроша и в животе пусто, то и тогда голос соловья не предвещает ничего плохого — а всегда только хорошее.
Талант — это способность:
а) познавать жизнь (да, но не только это),
б) изучать, человека (да, но не только это),
в) создавать свой мир (и это самый существенный признак таланта).
Создать что бы то ни было без труда невозможно — а тем более мир! Всемогущий библейский бог и тот — если верить свидетельствам очевидцев — солидно попотел над этой задачей, после чего лежал расслабившись целые сутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56