Она подпрыгивает от радости — вкусы у нас сходятся — и приносит банку. Варенье прекрасно сохранилось, ягоды напитались сиропом. Мы уплетаем его за обе щеки и успеваем ополовинить банку, когда хлопает входная дверь, Насторожившись, Винета закрывает банку и ловко сует за шкафчик. Я нечаянно проглатываю косточку...
Но Янина то ли не замечает наших проказ, то ли делает вид, что не замечает. «Добрый вечер!» — и начинает изливаться в сочувствии. И надо же, чтоб так не повезло, — Ирена сегодня — вы уж небось знаете —• в школе ведь... и так далее. А в бумаге что? Книга? Ваша книга? Ах, про писателей? Да что же вы сидите в кухне — проходите! Войдя в комнату, она вынула из сумки цветастое скроенное платье и повесила на плечики. Оно было частично сметано, частично сколото булавками. Красивая ткань, правда? Янина провела по ней рукой: с живыми такими маргаритками и почти не мнется, хорошо носиться будет, зато в работе сыпучая не приведи бог, все нервы испортишь, ну вот, ну вот, что делает (показывая, она обдергивает высыпавшиеся нитки), ну вот! А вы и чужим шьете? Как это понимать — чужим? Ну сшили бы, например, мне? А что вы хотите? Ну если тоже летнее платье? А материал есть? Сколько материи нужно? Какой фасон смотря, какая ширина. Ширина платье или ткали? «Иисусе!»—развеселилась она: покупая обычно готовые платья, я в портновском деле ничего не смыслю. Мы стали обсуждать, что сейчас модно. Янина была обходительна, разговорчива, однако мыслями была явно где-то не здесь. Неоднократно бросала она короткий взгляд на Винету. Наконец украдкой (по ее мнению) поманила девочку пальцем и вызвала в переднюю. До меля донеслись обрывки разговора:
Янина: ...и посмотри, Сипол еще там?
Винета: Сейчас?
Янина: Сейчас.
И возвратилась одна. Может быть, я мешаю? Может, нора и честь знать? Она стала отговаривать: куда вам бежать? Посмотрите журналы мод — и сгрузила передо мной целую стопку, авось какой фасон и приглянется, тогда можно снять мерку и сегодня же за одним разом купить ткани, пока магазин открыт. Я призналась, что у меня с собой нет денег. На что она воскликнула — Иисусе, велика ли беда! — и добавила, что как раз сегодня нашла деньги. Правда? Интересно узнать где? В своем зимнем пальто, в кармане, сказала Янина и засмеялась. Когда она смеялась, на щеках проступали ямочки. В ней есть еще кое-что от былой миловидности — лучистый взгляд Ирениных темных глаз, милые ямочки на щеках, доставшиеся Ундине, — только фигура никак больше не отвечает идеальным параметрам, да что там наводить тень на ясный день: она толстая и даже весьма, настоящий бочонок без талии, но (как там в библии?) — кто без греха, пусть первый бросит в нее камень... Пока я листала журналы, разглядывая модели, она раскрыла писательский справочник и перекидывала страницы, рассматривая снимки. Вполголоса — то ли мне, то ли себе самой — высказывала свое мнение, и время от времени слышались то одобрительное бормотание, то возгласы удивления: «... на-а-до же какая старушка, да, зато заслуженная... а бусы-то небось импортные... а эта ничего, симпатичная... ишь ты, какой откормленный кот, и такой пишет стихи? а этот... на профессора похож, в очках и плешь, как у мудреца... у того галстук набок съехал... а этот, о, прямо Ефасавчик, чистый француз, нос с горбинкой... а у того не нос, а огурец...» и так далее. Моих коллег она сортировала по носам, притом в буквальном смысле слова. С выбором фасона дело у меня не клеилось. И в противоположность Янине, которая уже выбрала по фотографии потенциальную жертву, воскликнув: «Ну за этого бы я вышла — хоть с закрытыми глазами!», я ни с места не сдвинулась к тому времени, когда вернулась Винета. Янина вполголоса спросила: «И как? Еще там?» Винета молча кивнула. «Пьет?» Она покачала головой. Янина почему-то вздохнула.
И в этот момент я вновь почувствовала тот самый запах. Откуда он? На кухне бросили в бумаги горящую спичку? На газу калится пустой чайник? Ни Янина, ни Винета ничего не замечали. Сказать? Но прошло пять минут, потом еще пять. Никакого дыма не было. Однако чад не развеивался. Я ощущала его совершенно явственно. Вонь щекотала ноздри так сильно, что я чихнула. «На здоровье!» — пожелала Янина. Я чихнула еще ш еще раз. У меня даже разболелась голова, настолько запах был сильным.
На самом деле пахнет или это моя фантазия? Действительно я что-то чувствую или то мое воображение? Более чем загадочно...
16 мая 1977 года
Опять он! И все становится еще туманнее... Сегодня в автобусе еду вместе с Ундиной. А поскольку автобус не ошупплсский, а румниекский, я спрашиваю, как она от поворота на Румниеки будет добираться в Ощупилс — не встретит ли ее на машине Гунтар. Гунтар?! Чтобы Гунтар встретил?! Он что — ушибленный! Она попробует на перекрестке голосовать, хотя весной, ха-ха-ха, опасно подсаживаться к чужим! Я не поняла — почему именно весной? Почему? Весной же «все самцы становятся бешеные — сперма ударяет в голову!!!» И опять — ха-ха-ха! У нее сегодня выходной? Ну да! По понедельникам и вторникам «Радуга» закрыта. Так что запомните! Но вы там и не показываетесь. В тот раз было невкусно? Боже ты мой, почему невкусно! Вкусно и даже очень! «Раковые шейки» и прочее. Есть какие-нибудь новые чудеса кулинарии? Ундина вздохнула, и довольно демонстративно: иногда чудеса творятся с прежними, старыми чудесами! В каком смысле? Ну, когда, например, «раковые шейки» приходится делать из свинины или когда на вторые блюда привозят «сплошное мыло», так что остается «плюнуть на ГОСТы и пихать в котлеты побольше хлеба, чтобы все на свете не вытекло жиром». Какой приготовишь «весенний салат» без зеленого лука, а когда пришлют лук, нету свежих яиц, «с яйцом лучок намного мягче, а когда он голый, то горький, ха-ха-ха, как поцелуй пьяницы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56