«Ты ступай, Василе, занимайся делом, а я еще кое с кем посоветуюсь». В тот день он и позвонил Штефану...
— Вот, дружище, это все, что я хотел тебе рассказать. Если в первом случае, с дочкой, ты вряд ли сможешь помочь, то во втором речь идет, сам видишь, не столько о Василе, сколько обо всем заводе. Эти бумаги я отдам тебе, потому что верю: ты их не похоронишь в каком-нибудь архиве.
Помолчав немного, Штефан сказал:
— Ну и глаз у тебя, дядюшка Панделе! В самую точку попал. Ведь изучить положение на заводе поручили именно мне.
На следующий день Штефан едва переступил порог кабинета, как раздался звонок с центральной проходной
явился майор Драгош Попеску. «Наконец-то!» — с облегчением подумал Штефан и тут же послал заявку на пропуск. Нелегко было разыскать следы этого офицера. В комендатуре ответили, что Попеску куда-то перевели. Тогда он позвонил в Бухарест, где в Госконтроле работал отец майора, Цезарь Попеску. Там сказали, что тот давно на пенсии, и дали домашний телефон. Холодно поинтересовавшись, кто спрашивает, старик проворчал: «Все цепляетесь? Никак не угомонитесь...» Но когда Штефан представился, он сказал: «Да мой сын у вас под носом, в Фэгэраше, а вы его в Бухаресте ищете. Только знайте, в деле Виктора Пэку-рару, если речь идет о нем, Драгош вел себя как настоящий коммунист, я сам советовал ему не сдаваться. Ведь мы с Виктором старые друзья, когда-то вместе время в тюрьме коротали». Адреса сына он не дал, но пообещал, что сам передаст просьбу срочно зайти в уездный комитет к товарищу Штефану Попэ.
Майор пришел в штатском. Пожал Штефану руку, тяжело опустился в кресло. Чувствовалось, что он взволнован. Попэ налил ему горячего кофе из своего знаменитого термоса, предложил сигарету, сказал, о чем пойдет разговор.
— Я и не сомневался, что вызываете по этому делу. Уж очень я настаивал в своем рапорте...
Он удивился, однако, узнав, что причина нового разбирательства не в его ходатайствах, а в нескольких строчках из письма Виктора Пэкурару. Спросил, понятна ли Штефану проблема в целом.
— Нет. Пока нет, — подчеркнул Штефан.— Расследование этого самоубийства — дело сложное, распутать его будет нелегко. Я бы хотел, чтобы вы нам помогли.
— Каким образом?
— Я знаю, товарищ майор, как относились вы к Пэкурару. Это делает вам честь. Убежден, что с самого начала вы считали его невиновным и хотели доказать это. Отстранение вас от расследования дает мне основание предположить, что вы были на правильном пути и кого-то это сильно напугало. Поэтому мне важно узнать причину, по которой вас перевели из нашего города.
— Официальную? Превышение власти: я временно замещал капитана Пантя в муниципальной комиссии по расследованию.
— А более конкретно?
— Я внимательно проанализировал некоторые утверждения и догадки Виктора Пэкурару. Особенно меня интересовала эта история в ФРГ, и не столько предательство Транкэ, сколько поразительно быстрое согласие главка на подписание такого невыгодного контракта. Отсюда ниточка, естественно, повела в Крайову, где тогда находился главк.
— И что там? — При всем своем самообладании Штефан не мог скрыть напряжения.
— Я выяснил, что из главка не посылали никакой телеграммы. Инженер Лупашку — вы, конечно, знаете его, он входил в состав делегации, — перевернул вверх дном все архивы. Копию телеграммы мы не нашли. Не обнаружили мы и оригинала на крайовской почте.
— Какой же вывод?
— Телеграфировали из другого места. Через МИД я запросил текст телеграммы, полученной нашим посольством в Бонне. Дело в том, что ни один контракт не может быть подписан без регистрации в посольстве. Интуиция подсказала мне, где искать следы телеграммы. И я нашел их. Телеграфировали отсюда, из нашего города. И пусть вас не удивляет имя того, кем была послана эта телеграмма. Оно хорошо известно: Павел Косма.
— Да, но он генеральный директор «Энергии», а не начальник главка!
— Он входит в состав руководящего совета главка, как и все генеральные директора крупных предприятий. Следовательно, он присвоил себе право решать от имени главка — в надежде, что потом добьется одобрения. Возможно, имел на это основания.
— И что вы предприняли дальше?
— Ну, раз всю вину за контракт несет Косма и те, кто его поддерживает, значит, он должен быть немедленно привлечен к ответственности. О чем я и рапортовал.
— И последовал перевод в другое место...
— Да. Но перед этим была «дружеская беседа», где мне посоветовали не превышать полномочий, определенных должностью и званием, поскольку с моего рабочего места нельзя судить о масштабах большой политики. В данном случае, как мне сказали, расследование ведет комиссия муниципии с одобрения уездного секретаря. Я попробовал возражать — и с приказом о переводе приземлился в Фэ-гэраше.
— Кто отдал приказ?
— На этот вопрос я не могу ответить даже здесь, под крышей уездного комитета.
— Почему?
— Не имею права. Я офицер и подчиняюсь приказам старших по званию. Политическая информация — пожалуйста, но не имена начальников.
— Как же так, ведь госбезопасность — не государство в государстве. Партийные органы отвечают и за ее общественную деятельность, разумеется в пределах своей компетенции.
— Теоретически вы правы. На деле же по таким вопросам надо обращаться в Центральный Комитет, только он может затребовать сведения от наших руководящих органов. Не забывайте, что не органы госбезопасности начали и вели расследование. Участие нашего офицера было рассчитано на то, чтобы побудить подследственного говорить всю правду.
Штефан окинул мысленным взором вырисовывающуюся ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123